*_Lezolirendaeriserail_* Я больше не арбузный герой, теперь я — мандариновый пришелец.
Звёзды складываются так, что моих исполнений в этом туре больше не будет.
Так что пора тащить.Все два с половиною.
Моконте. У Флорана на рождество нет ёлки.
300 слов
– Нет, я не могу позволить тебе испортить нам праздник!
Микеле исследовал квартиру Флорана со всей возможной тщательностью, в процессе заглянув и за тяжёлые портьеры, и во все шкафы, включая холодильник, и в ванную, и даже под диван.
– Но праздник ведь можно провести и без этого… – попытался протестовать Флоран, но под строгим взглядом у него получалось не слишком хорошо, и он быстро смутился и умолк, опустив глаза. Будто не с лучшим другом говорил.
– Я, конечно, не рассчитывал на нечто грандиозное и величественное, ведь это не в твоём стиле, – признался в ответ Микеле. – Но примерно такую вот настольную ёлочку, – он показал ладонями высоту чуть больше полуметра, – всё-таки ожидал здесь встретить. И даже подготовился!
Из-за пазухи Микеле достал плоскую коробочку, содержимое которой не замедлил продемонстрировать. В ней были яркие украшения – совсем крошечные, с полпальца шишечки и столь же миниатюрная гирлянда.
– Так что можно считать, что со своей частью подготовки к празднику я справился, – продолжил Микеле. – В отличие от тебя. Так что ты будешь наказан.
Микеле оценивающе посмотрел на Флорана – не так, кто-либо делал это до сего момента – и согласно кивнул сам себе.
– Иди сюда.
Флорану ничего не оставалось, кроме как подчиниться и сделать два шага вперёд.
Микеле достал из своей коробочки одну шишечку и задумчиво прицепил её Флорану у уха, зацепив за прядь волос. Почти сразу последовавшая за ней вторая расположилась ниже, на бороде.
– Микеле, – осторожно позвал Флоран, – что ты делаешь?
– Готовлю тебя к празднику. Не болтай, а то испортишь мне композицию.
У Микеле, обматывающего макушку Флорана гирляндой на манер венка, было такое вдохновенно-сосредоточенное лицо творящего свой новый шедевр художника, что Флорану вовсе не хотелось его прерывать или отвлекать.
Впрочем, у самого Флорана было о чём подумать в данной ситуации. Например, не может ли так случайно получиться, что рождественские ёлки нравятся Микеле примерно так же сильно, как воздушные шарики?
Или даже ещё сильнее.
Лилит, Солюс. Будить Солюса ранним зимним утром.
255 слов
В Эдене сложно считать время, ведь такая банальная вещь, как смена времён года, может касаться чего угодно, но только не вечного города. Но Лилит умеет говорить с ветром, и он доносит до неё новости извне, с другой стороны. Тонким цветочным ароматом он сообщает ей о приходе весны, пряным и терпким запахом костров – о наступившем празднике осени.
В это утро воздух чист и кристально свеж, но сквозняк, коснувшийся щеки Лилит и разбудивший её этим, не просто прохладный, каким бывает обычно, а льдисто-морозный. И она безошибочно читает этот знак. Лилит срывается с места и со всех ног, не удосужившись даже обуться, бежит – вверх, на крышу самого высокого здания города.
Над Эденом идёт снег. Но капризам погоды в городе Солюса не место, и снег испаряется в воздухе, не долетая до домов.
Лилит делает вдох поглубже, набирая полные лёгкие морозного воздуха, и отрывается ногами от крыши, воспаряя. Летать Лилит умеет совсем чуть-чуть, но ей этого достаточно.
Она ловит несколько снежинок в горсть, накрывает другой ладонью и контрабандой проносит в город. У Лилит тёплое дыхание, но руки недостаточно горячи для того, чтобы в них таял снег.
Держа в ладонях хрупкое зимнее чудо, Лилит спускается вниз. Не дыша, она пересаживает снежинки на волосы Солюса, и они сверкают там подобно драгоценным камням в невидимом венце.
– С днём рождения, папа, – шепчет Лилит и наклоняется, чтобы запечатлеть на его лбу короткий поцелуй.
Солюс улыбается, не открывая глаз, и Лилит сразу становится теплее.
Во всём Эдене становится теплее.
В волосах Солюса переливаются капли воды – и не высыхают до самого заката, разбавляя строгий образ искрами праздника.
Снейк/Солюс. Всесильный заболевает в канун праздника и в Рождество лежит один в постели.
675 слов, и незапланированная Лилит
– Всё готово к началу. Не хватает только тебя.
Голос Лилит сквозь дверь звучит приглушённо, к тому же он доносится откуда-то снизу. Возможно, Лилит наклонилась, надеясь заглянуть в комнату отца сквозь замочную скважину.
Возможно, она устало сидит на полу, прижавшись к холодной двери спиной.
– Праздник пройдёт без меня. Я отдал все необходимые для этого распоряжения.
Голос Солюса звучит как-то механически. Примерно таким он слышится, когда Солюс вещает с высокой трибуны, а аппаратура делает речь на порядок громче, позволяя словам разноситься почти по всему Эдену.
Лилит выпрямляется, вытягивается по стойке «смирно».
– И кто же тебя заменит?
Голос Лилит чуть выше обычного и едва заметно дрожит, но нет, Лилит вовсе не глотает слёзы непонимания и недоверия.
У солдат Эдена не бывает слёз на щеках.
Солюс щелчком выключает микрофон.
– Ты всё увидишь… Пора бы вам понемногу учиться обходиться без меня.
Голоса у Солюса почти нет, с его губ срывается только рваный шёпот, который не в силах преодолеть толстую дверь.
Лилит ждёт ответа, считая про себя секунды, пока они не кончаются, и, так и не услышав больше ничего, отдаёт двери честь и уходит, печатая шаг.
Распоряжения Солюса касались и её, и Лилит не может опаздывать.
В проёме окна Солюс видит собственное ухо.
Правое.
Но в силу того, что на торжественный (с красным фоном) огромный свой портрет, вывешенный по случаю праздника, Солюс смотрит с обратной стороны, правое ухо кажется левым.
На краю уха Солюс видит странное пятно. Он не помнит такого на своём портрете и некоторое время размышляет, что это может быть. Пока Солюс размышляет – ему ничего не приходит в голову – пятно сменяется не слишком аккуратной дырой, сквозь которую сначала протискивается пара по-змеиному гибких рук, потом подозрительно лохматая голова, а после и половина чьего-то тела.
Повиснув в ухе портрета диковинной серьгой, Змей прижимается ребрами ладоней и лбом к стеклу, заглядывая внутрь, убеждается, что не ошибся комнатой, и довольно ухмыляется, позволяя Солюсу наконец себя узнать.
С секунду Змей балансирует на узком подоконнике и, не дождавшись приглашения войти, проскальзывает к Солюсу сквозь неплотно прикрытую форточку.
– Так и знал, что ты спрячешься, – Змей плюхается на край кровати, едва не придавив Солюсу ногу. – Не захочешь показываться в таком виде.
Солюсу очень хочется как минимум спихнуть Змея со своей постели, но он изо всех сил сдерживается и пытается сохранить невозмутимое лицо.
Невозмутимое – как обычно.
Лицо (и тело) Змея, напротив, подвижно и выразительно – тоже как обычно.
Сначала Змей округляет глаза и приоткрывает удивлённо рот, потом тянется потрогать рукой и проверить, не обманывает ли его зрение, потом отдёргивает пальцы, будто обжёгшись, и старательно изображает на лице всепоглощающий испуг.
Солюс смотрит на это представление устало и укоризненно.
– Да, у меня болит горло, – спокойно, едва слышно произносит Солюс.– Такое время от времени случается со всеми.
Змей не может отказать себе в удовольствии приложить ладонь к уху и придвинуться ближе, но повторять громче Солюс не собирается, зная, что лучше всё равно не получится, а Змей всё равно умеет читать по губам.
– Надо меньше курить. И есть мороженого. И вообще! – сообщает Змей и снова тянется руками к Солюсу.
Шея Солюса старательно обмотана… чем-то. Змей осторожно это развязывает и разматывает, долго вертит в пальцах, расправляя в исходное положение, и с удивлением опознаёт в странном нечто рубашку. Ткань под руками мягкая и приятная на ощупь, а ещё – самую малость выцветшая.
– Новая жизнь для старой одежды? – подкалывает Змей, комкает рубашку и небрежно отбрасывает в сторону. – Я как знал, что принести тебе в подарок…
Змей запускает руку себе за пазуху и долго-долго там роется, будто между узкой полосой жилетки и голой кожей спрятан вход в иное измерение. Подарок извлекается на белый свет с радостным воплем, и Змей резво вскакивает на ноги, чтобы протянуть свой бесценный дар с подобающим случаю поклоном (который независимо от чистоты помыслов Змея получается издевательским).
Но взять подарок Солюс не успевает, потому что Змей в последний момент принимается наматывать его на шею Солюса собственноручно.
Подарком оказывается шарф – длинный и тёплый, и даже достаточно строгий для того, чтобы подходить к обычным костюмам владыки Эдена.
– Носи его целый год, а перед следующим праздником обязательно сними. Ведь если ты не заболеешь, у тебя обязательно будет другая компания в праздник, и я не смогу к тебе прийти.
Так что пора тащить.
Моконте. У Флорана на рождество нет ёлки.
300 слов
– Нет, я не могу позволить тебе испортить нам праздник!
Микеле исследовал квартиру Флорана со всей возможной тщательностью, в процессе заглянув и за тяжёлые портьеры, и во все шкафы, включая холодильник, и в ванную, и даже под диван.
– Но праздник ведь можно провести и без этого… – попытался протестовать Флоран, но под строгим взглядом у него получалось не слишком хорошо, и он быстро смутился и умолк, опустив глаза. Будто не с лучшим другом говорил.
– Я, конечно, не рассчитывал на нечто грандиозное и величественное, ведь это не в твоём стиле, – признался в ответ Микеле. – Но примерно такую вот настольную ёлочку, – он показал ладонями высоту чуть больше полуметра, – всё-таки ожидал здесь встретить. И даже подготовился!
Из-за пазухи Микеле достал плоскую коробочку, содержимое которой не замедлил продемонстрировать. В ней были яркие украшения – совсем крошечные, с полпальца шишечки и столь же миниатюрная гирлянда.
– Так что можно считать, что со своей частью подготовки к празднику я справился, – продолжил Микеле. – В отличие от тебя. Так что ты будешь наказан.
Микеле оценивающе посмотрел на Флорана – не так, кто-либо делал это до сего момента – и согласно кивнул сам себе.
– Иди сюда.
Флорану ничего не оставалось, кроме как подчиниться и сделать два шага вперёд.
Микеле достал из своей коробочки одну шишечку и задумчиво прицепил её Флорану у уха, зацепив за прядь волос. Почти сразу последовавшая за ней вторая расположилась ниже, на бороде.
– Микеле, – осторожно позвал Флоран, – что ты делаешь?
– Готовлю тебя к празднику. Не болтай, а то испортишь мне композицию.
У Микеле, обматывающего макушку Флорана гирляндой на манер венка, было такое вдохновенно-сосредоточенное лицо творящего свой новый шедевр художника, что Флорану вовсе не хотелось его прерывать или отвлекать.
Впрочем, у самого Флорана было о чём подумать в данной ситуации. Например, не может ли так случайно получиться, что рождественские ёлки нравятся Микеле примерно так же сильно, как воздушные шарики?
Или даже ещё сильнее.
Лилит, Солюс. Будить Солюса ранним зимним утром.
255 слов
В Эдене сложно считать время, ведь такая банальная вещь, как смена времён года, может касаться чего угодно, но только не вечного города. Но Лилит умеет говорить с ветром, и он доносит до неё новости извне, с другой стороны. Тонким цветочным ароматом он сообщает ей о приходе весны, пряным и терпким запахом костров – о наступившем празднике осени.
В это утро воздух чист и кристально свеж, но сквозняк, коснувшийся щеки Лилит и разбудивший её этим, не просто прохладный, каким бывает обычно, а льдисто-морозный. И она безошибочно читает этот знак. Лилит срывается с места и со всех ног, не удосужившись даже обуться, бежит – вверх, на крышу самого высокого здания города.
Над Эденом идёт снег. Но капризам погоды в городе Солюса не место, и снег испаряется в воздухе, не долетая до домов.
Лилит делает вдох поглубже, набирая полные лёгкие морозного воздуха, и отрывается ногами от крыши, воспаряя. Летать Лилит умеет совсем чуть-чуть, но ей этого достаточно.
Она ловит несколько снежинок в горсть, накрывает другой ладонью и контрабандой проносит в город. У Лилит тёплое дыхание, но руки недостаточно горячи для того, чтобы в них таял снег.
Держа в ладонях хрупкое зимнее чудо, Лилит спускается вниз. Не дыша, она пересаживает снежинки на волосы Солюса, и они сверкают там подобно драгоценным камням в невидимом венце.
– С днём рождения, папа, – шепчет Лилит и наклоняется, чтобы запечатлеть на его лбу короткий поцелуй.
Солюс улыбается, не открывая глаз, и Лилит сразу становится теплее.
Во всём Эдене становится теплее.
В волосах Солюса переливаются капли воды – и не высыхают до самого заката, разбавляя строгий образ искрами праздника.
Снейк/Солюс. Всесильный заболевает в канун праздника и в Рождество лежит один в постели.
675 слов, и незапланированная Лилит
– Всё готово к началу. Не хватает только тебя.
Голос Лилит сквозь дверь звучит приглушённо, к тому же он доносится откуда-то снизу. Возможно, Лилит наклонилась, надеясь заглянуть в комнату отца сквозь замочную скважину.
Возможно, она устало сидит на полу, прижавшись к холодной двери спиной.
– Праздник пройдёт без меня. Я отдал все необходимые для этого распоряжения.
Голос Солюса звучит как-то механически. Примерно таким он слышится, когда Солюс вещает с высокой трибуны, а аппаратура делает речь на порядок громче, позволяя словам разноситься почти по всему Эдену.
Лилит выпрямляется, вытягивается по стойке «смирно».
– И кто же тебя заменит?
Голос Лилит чуть выше обычного и едва заметно дрожит, но нет, Лилит вовсе не глотает слёзы непонимания и недоверия.
У солдат Эдена не бывает слёз на щеках.
Солюс щелчком выключает микрофон.
– Ты всё увидишь… Пора бы вам понемногу учиться обходиться без меня.
Голоса у Солюса почти нет, с его губ срывается только рваный шёпот, который не в силах преодолеть толстую дверь.
Лилит ждёт ответа, считая про себя секунды, пока они не кончаются, и, так и не услышав больше ничего, отдаёт двери честь и уходит, печатая шаг.
Распоряжения Солюса касались и её, и Лилит не может опаздывать.
В проёме окна Солюс видит собственное ухо.
Правое.
Но в силу того, что на торжественный (с красным фоном) огромный свой портрет, вывешенный по случаю праздника, Солюс смотрит с обратной стороны, правое ухо кажется левым.
На краю уха Солюс видит странное пятно. Он не помнит такого на своём портрете и некоторое время размышляет, что это может быть. Пока Солюс размышляет – ему ничего не приходит в голову – пятно сменяется не слишком аккуратной дырой, сквозь которую сначала протискивается пара по-змеиному гибких рук, потом подозрительно лохматая голова, а после и половина чьего-то тела.
Повиснув в ухе портрета диковинной серьгой, Змей прижимается ребрами ладоней и лбом к стеклу, заглядывая внутрь, убеждается, что не ошибся комнатой, и довольно ухмыляется, позволяя Солюсу наконец себя узнать.
С секунду Змей балансирует на узком подоконнике и, не дождавшись приглашения войти, проскальзывает к Солюсу сквозь неплотно прикрытую форточку.
– Так и знал, что ты спрячешься, – Змей плюхается на край кровати, едва не придавив Солюсу ногу. – Не захочешь показываться в таком виде.
Солюсу очень хочется как минимум спихнуть Змея со своей постели, но он изо всех сил сдерживается и пытается сохранить невозмутимое лицо.
Невозмутимое – как обычно.
Лицо (и тело) Змея, напротив, подвижно и выразительно – тоже как обычно.
Сначала Змей округляет глаза и приоткрывает удивлённо рот, потом тянется потрогать рукой и проверить, не обманывает ли его зрение, потом отдёргивает пальцы, будто обжёгшись, и старательно изображает на лице всепоглощающий испуг.
Солюс смотрит на это представление устало и укоризненно.
– Да, у меня болит горло, – спокойно, едва слышно произносит Солюс.– Такое время от времени случается со всеми.
Змей не может отказать себе в удовольствии приложить ладонь к уху и придвинуться ближе, но повторять громче Солюс не собирается, зная, что лучше всё равно не получится, а Змей всё равно умеет читать по губам.
– Надо меньше курить. И есть мороженого. И вообще! – сообщает Змей и снова тянется руками к Солюсу.
Шея Солюса старательно обмотана… чем-то. Змей осторожно это развязывает и разматывает, долго вертит в пальцах, расправляя в исходное положение, и с удивлением опознаёт в странном нечто рубашку. Ткань под руками мягкая и приятная на ощупь, а ещё – самую малость выцветшая.
– Новая жизнь для старой одежды? – подкалывает Змей, комкает рубашку и небрежно отбрасывает в сторону. – Я как знал, что принести тебе в подарок…
Змей запускает руку себе за пазуху и долго-долго там роется, будто между узкой полосой жилетки и голой кожей спрятан вход в иное измерение. Подарок извлекается на белый свет с радостным воплем, и Змей резво вскакивает на ноги, чтобы протянуть свой бесценный дар с подобающим случаю поклоном (который независимо от чистоты помыслов Змея получается издевательским).
Но взять подарок Солюс не успевает, потому что Змей в последний момент принимается наматывать его на шею Солюса собственноручно.
Подарком оказывается шарф – длинный и тёплый, и даже достаточно строгий для того, чтобы подходить к обычным костюмам владыки Эдена.
– Носи его целый год, а перед следующим праздником обязательно сними. Ведь если ты не заболеешь, у тебя обязательно будет другая компания в праздник, и я не смогу к тебе прийти.
@музыка: Solal - Le meilleur
@настроение: обними своего друга!