*_Lezolirendaeriserail_* Я больше не арбузный герой, теперь я — мандариновый пришелец.
Пройти марафон без потерь всё-таки не удалось, из семи тем мне в итоге поддались только шесть. Как при этом текстов получилась целая дюжина - та ещё загадка, конечно.
Но я всё равно могу собой гордиться, да.
Здесь и далее пейринг: Катакура Кодзюро / Датэ Масамуне (как и было заказано).
Рейтинг: G
Жанр: H/C
Тема: золото
– Мы так и не смогли найти последний из Шести Когтей на поле боя…– Мы так и не смогли найти последний из Шести Когтей на поле боя… – говорит Буншичи.
– No problem. Хватит и этих, – отвечает Масамуне.
Датэ в первую очередь обманывает самого себя: какой он теперь Дракон, если у него не хватает когтей? Да ещё и рана на спине…
Хотя, если посмотреть с другой стороны, так даже лучше. Он никогда раньше не вступал в битву без своего Правого Глаза – кроме вот этого последнего раза, в который всё кончилось настолько плохо. И теперь должен взять с собой хоть что-то из вещей, принадлежащих Кодзюро.
Точнее, единственное, что осталось.
К тому же, во всей провинции не найдётся другого клинка, способного заменить Драконий Коготь.
Меч непривычно оттягивает руку: он тяжелее, чем любой из клинков Масамуне. И рукоять у него несколько толще, такую будет не так просто сжимать между пальцами. Датэ делает несколько пробных взмахов, пытаясь поймать баланс, и с неудовольствием отмечает, как меч плохо слушается руки и пытается вырваться из ладони.
Точно так же, как и сам Катакура, его клинок решительно отказывается служить кому-либо кроме единожды выбранного господина.
Масамуне чуть кривит губы. Наверное, чего-то подобного ему следовало ожидать.
Датэ поворачивает меч в ладони и оценивающе проводит затянутыми в перчатку пальцами по лезвию, в безупречной остроте которого можно не сомневаться. Потом с любопытством касается прямоугольной цубы. Золото и тонкая гравировка – Масамуне никогда раньше не обращал на эту деталь внимания и не замечал лаконичной красоты единственно возможного для воина украшения.
Довольно странно узнавать о самом близком человеке что-то новое именно в тот момент, когда его нет рядом.
Датэ делает ещё один взмах и плавно прячет меч в ножны. Он абсолютно уверен, что клинок Кодзюро длиннее любого из Шести Когтей… но цуба тихо щелкает от соприкосновения с устьем, а хабаки надёжно фиксирует лезвие на положенном месте.
Кодзюро смотрит на сломанное лезвие Драконьего Когтя почти непрерывно, лишь изредка моргая. Всё равно в маленькой комнатушке нет больше ничего достойного его внимания.
Только благодаря подобной сосредоточенности Катакура замечает, что блики на лезвии скользят как-то странно. Он тянется к мечу – затекшая спина отчаянно протестует против любого движения, но он игнорирует жалобные стоны собственных мышц – и осторожно приподнимает его, убирая в сторону мягкую ткань, в которую клинок был завёрнут. Потом столь же почтительно опускает меч обратно.
Кодзюро удивленно приподнимает брови. Один из Шести Когтей и правда не лежит спокойно на месте, а чуть раскачивается и звенит, хотя его и не касается ничья рука. Это может означать только то, что где-то далеко отсюда остальные пять таких же клинков, зажатые между сильными пальцами, уверенно рассекают воздух и полосуют врагов.
А закалённой стали Катакура привык верить куда сильнее, чем людским словам.
Рейтинг: G
Жанр: angst
Тема: душа самурая
Кодзюро укоряет себя: он должен был быть рядом, должен был защищать, должен был принять удар на себя...Кодзюро укоряет себя: он должен был быть рядом, должен был защищать, должен был принять удар на себя…
Кодзюро убеждает себя: он прикрывал спину господина от атак, он никому не позволил вмешиваться в бой господина, даже – как тот обычно приказывал – себе самому…
Кодзюро обманывает себя: нет, ярость ему не застилала глаза, и в груди не кипело гневно и жарко, он вовсе не давал воли эмоциям, а руководствовался лишь трезвым расчётом…
Никто не может наказать Катакуру лучше, чем он сам. Даже Масамуне не может – или просто никогда раньше всерьёз не хотел. Но сейчас Кодзюро несколько занят и может довольствоваться только мысленным истязанием.
Хорошо ещё, что парни не подвели: вынесли потерявшего сознание владыку с поля боя и без напоминания его Правого Глаза. Хорошо ещё, что у Датэ хватило ответственности не погибать трагически прямо над телом поверженного врага – и что Одноглазый Дракон был в принципе не из тех людей, кто согласился бы тихо умереть в собственной постели. Пусть даже и от полученных ран.
Катакура у этой самой постели сидит круглыми сутками. Во-первых, на случай, если понадобится сменить повязки – это он не может никому доверить. Во-вторых, если Масамуне очнётся и ему что-нибудь понадобится. В-третьих, если Масамуне очнётся и попытается встать. И если с двумя первыми пунктами вполне может справиться тот же Саманоске или Ёсинао – да и вообще много кто, – то последнее доверить решительно некому. Поэтому Кодзюро бдит лично.
Не в первый раз он так сидит. А долгие тренировки, как известно, позволяют выработать и закрепить полезные навыки. Например, можно так научиться делать несколько дел одновременно.
Следить внимательно за дыханием и подрагивающими веками Датэ – раз.
Вспоминать (или придумывать) слова, которыми себя ещё ни разу не ругал – два.
Неистово, нестерпимо хотеть взять Масамуне за руку – три.
Иногда Катакура этому желанию потакает, потому что на его усмирение уходит слишком много сил. Но в этот раз этому несколько мешает то обстоятельство, что ладонь Одноглазого Дракона уже занята. Его, Кодзюро, собственным мечом, которым Датэ наносил последний удар.
Пальцы Одноглазого Дракона разжать честно пытались, но это оказалось безнадежно. Их можно было разве что отрубить – но такое, конечно, никому в голову не пришло.
Катакура от этого пребывает в некотором смятении. Умом он, разумеется, понимает, как и почему так получилось, и знает, что альтернативы не было. Но сердце всё равно предательски трепещет.
Душа самурая – это его меч.
Никогда раньше Масамуне не держал в руках душу Кодзюро.
То есть, конечно, всегда держал, с самой первой встречи. Но одно дело – метафорически, и совсем другое – вот так буквально.
Пальцы Датэ снежно-белые от напряжения и сжимают рукоять так сильно, как только могут. Одноглазый Дракон за жизнь цепляется вполовину не так отчаянно, как за душу.
– Прошу вас, успокойтесь, – Катакура осторожно касается запястья Масамуне и шепчет почти беззвучно. – Нет необходимости… Моя душа и так принадлежит вам – вся без остатка.
Масамуне она, наверное, и правда нужна.
А сам Кодзюро… как-нибудь обойдется.
Рейтинг: G
Жанр: SoL, ER
Тема: на острие
Каждый даймё сам решает, сколько солдат он может себе позволить, какой бронёй их снабжать и чем вооружить, на какие тактические отряды их делить...Каждый даймё сам решает, сколько солдат он может себе позволить, какой бронёй их снабжать и чем вооружить, на какие тактические отряды их делить… Вариантов много, каждый выбирает исходя из соображений традиций и своих стратегических планов.
Принцип набора необходимого количества людей везде одинаков: берём всех, кто хоть немного боеспособен, не спрашивая его мнения, и тренируем до нужного состояния уже в строю. В таких обстоятельствах никого не удивляет, что один благородный воин может в одиночку разметать отряд-другой.
Лишь в нескольких провинциях к проблеме армии применяют другой подход. Например в Сикоку, где в шайку Демона Западного Моря принимают только тех, кого принесет море.
Или в Осю.
Армия Датэ радуется бурно. Сегодня у них для ликования есть целых два повода: и выздоровление обожаемого владыки, и пополнение в рядах. Или даже три, потому что была ещё и победа, праздновать которую в то время, пока Масамуне пребывал без сознания, было как-то неприлично.
Сам Одноглазый Дракон смотрит на это безобразие со стороны, со специально для него оборудованного возвышения. Усмехается, как у него обычно бывает, и старательно, но по возможности незаметно давит в себе болезненно неровные вздохи. Туго обхватывающие грудь и живот повязки последнему в некоторой мере способствуют.
Масамуне не может позволить себе даже секундной слабости. Во-первых, если парни заметят, что с ним все несколько хуже, чем он сам утверждает, в следующий раз они могут сотворить какую-нибудь непоправимую глупость. Во-вторых, что еще хуже, если заметит непосредственно Кодзюро, ему не отвертеться от позорного изгнания в комнату и принудительного постельного режима еще на пару-тройку дней.
Всё дело в том, что Датэ привык лично быть на острие атаки. И ответный удар обычно приходится именно на него. В лучшем случае оказывается, что страдает он один. В худшем, каким был и последний, ранены оказались все.
И даже один убитый.
Другие даймё не считают своих солдат, а в особо запущенных случаях и вовсе за людей их не принимают, но для армии Датэ потеря одного человека – это уже много.
Масамуне украдкой посматривает на занявшего опустевшее место новобранца – тот безошибочно выделяется по не слишком ровно сидящей и ещё ни капли не выцветшей форме, по неуверенно проступающему на лице осознанию собственного счастья…
Вступить в армию Одноглазого Дракона весьма почетно, и об этом мечтают многие. Если бы Датэ захотел, он набрал бы себе чуть ли не втрое большее войско, благо средств у него для этого вполне достаточно. Вот только Масамуне предпочитает тратить деньги на оружие поострее да броню покрепче. А желающие присоединиться к нему в военном походе проходят строжайший отбор, на финальном этапе которого редких счастливчиков выбирает Одноглазый Дракон лично.
Масамуне бросает на новичка еще один взгляд – тот неловко поводит плечами и смущенно улыбается.
Ради последнего человека в своей армии Датэ готов вступить в смертельный бой без шансов на победу.
Ради первого…
Масамуне поворачивается к Кодзюро – тот пристально осматривает доспехи господина и под нос возмущается тем, как можно было нахватать столько дыр в пуленепробиваемой кирасе.
Ради первого он, пожалуй, и правда готов сегодня отправиться в постель пораньше.
Рейтинг: PG
Жанр: stern fluff
Тема: снег
Клинок в руках Масамуне лихо посвистывает, рассекая воображаемых противников, сам Датэ мягко переступает, постепенно продвигаясь вперед...Клинок в руках Масамуне лихо посвистывает, рассекая воображаемых противников, сам Датэ мягко переступает, постепенно продвигаясь вперед, в самую гущу воображаемых врагов. Одноглазый Дракон полностью сосредоточен на мече и на прокладываемой к воображаемому генералу дороге, и он совсем не замечает, куда именно ступают его босые ноги.
Гладкий пол додзё давно кончился, пройдена и короткая, в четыре ступени лесенка, и сейчас под ступнями Датэ тихо поскрипывает тонкий слой первого снега. Холода Масамуне не ощущает вообще – если сравнить, то доски пола просторного и продуваемого всеми ветрами помещения окажусь ненамного теплее. Да и привычка, конечно, сказывается.
Теоретически Датэ может босиком гулять по снегу довольно долго, не испытывая при этом каких-либо неудобств. Практически он успевает сделать шагов пять.
– Масамуне-сама! – настигает его голос вездесущего Кодзюро.
Катакуре вовсе не обязательно смотреть на Масамуне, он и так знает, что с ним происходит. Правый Глаз в совершенстве изучил все возможные привычки Дракона и вполне может предсказывать его действия.
– Что? – огрызается Датэ, от звуков чужого голоса возвращаясь к реальности.
– Обуйтесь, пожалуйста, – невозмутимо советует Катакура. И не может удержаться от почти нежного ворчания: – Как всегда.
Масамуне медленно, бочком крадется обратно в дом, изо всех сил делая вид, что вовсе никуда не выходил. С кем-либо другим он такого поведения себе не позволил, но Кодзюро – это Кодзюро, а никого другого рядом, как это обычно бывает, принципиально нет.
– С чего ты взял, что без обуви?
– Я всё вижу, – почти зловеще произносит Катакура, так и не появившись в поле зрения Датэ. – Я же ваш Правый Глаз. Мне положено видеть всё то, что и вам, и ещё чуть больше.
– Тебе положено быть рядом, – отрезает Масамуне. – А не подсматривать за мной издалека.
Датэ слышит за спиной так хорошо знакомые шаги и отклоняется назад, точно зная, что ему будет на что опереться. Так и происходит – Кодзюро позволяет Масамуне прижаться к груди и откинуть голову на точно подставленное плечо, обнимает его обеими руками и накрывает всё ещё сжатые на рукояти меча ладони своими.
У Датэ ледяные руки – то, что Одноглазый Дракон холода не чувствует, вовсе не означает, что его тело сохраняет нормальную температуру.
– Если вы закончили, я прошу позволить мне, Кодзюро, помочь вам отогреться.
Масамуне это предложение кажется весьма привлекательным. Особенно в свете того, что холодный воздух пользуется его остановкой и начинает понемногу пробираться под одежду, а Катакура ощутимо тёплый даже сквозь несколько слоёв ткани, что сейчас разделяют Дракона и его Правый Глаз.
– Тебе, – уточняет Датэ. И повторяет с ещё большим значением: – Только тебе.
Название: Точка опоры
Рейтинг: PG
Жанр: H/C
Тема: падая всё ниже
Крыльцо дома Датэ не такое уж и высокое...Крыльцо дома Датэ не такое уж и высокое, но для ребёнка даже несколько ступеней могут представлять некоторую угрозу. Особенно если один его глаз намеренно скрыт несколькими полосами мягкой ткани, на другой глаз эта ненавистная повязка сползла, сам мальчик небезосновательно считает, что в родном доме ему всё настолько знакомо, что можно ходить вовсе не глядя под ноги, а на одной из ступеней кто-то совершенно случайно забыл пару сандалий на толстой деревянной подошве.
Одноглазый Дракон живёт настоящим и будущим, но тот старый случай всё не может забыть.
Первый раз, когда его звали по имени с таким искренним беспокойством за его сохранность, что в него даже не сразу поверилось.
Первый раз, когда Катакура, кажется, превзошёл возможности человеческого тела, оказавшись рядом в доли секунды. И когда Кодзюро наконец отбросил те условности в отношениях с Датэ, которые не позволяют лишний раз господина касаться и уж тем более запрещают бережно, почти нежно прижимать его к себе обеими руками.
Масамуне считает, что его затяжное падение началось именно с того момента.
Метафорическое падение – с вполне реального.
– Масамуне-сама, вы меня не слушаете, – укоряет Кодзюро, прервав лекцию об основах стихосложения, которые должен знать любой уважающий себя благородный человек.
Датэ отвлекается от растирания правого века кончиками пальцев и поднимает на Катакуру затуманенный взгляд. Если присмотреться достаточно внимательно (а Кодзюро научился так делать), то на дне зрачка Масамуне можно обнаружить плещущуюся боль.
Наверное, можно было бы вывести сложную зависимость интенсивности зуда под веком от погоды, фазы луны и ещё чего-то, но когда привычнее ощущение неудобства сменяется новым приступом острой рези, Масамуне не до подобных отвлечённых размышлений.
– Я очень внимательно слушал, – возражает Датэ.
Он и правда не пропустил мимо ушей ни одного слова. С другой стороны, смысла ни единого предложения он тоже не уловил, наслаждаясь только лишь звучанием голоса.
Когда боль приветливо распахивает манящую тёмную бездну, хороши все средства, какие могут хоть немного замедлить падение в неё. К удивлению Масамуне, голос Катакуры оказывается лучшим из этих средств.
Кодзюро откладывает в сторону свиток, из которого недавно цитировал образцы высокого поэтического искусства, и медленно поднимается на ноги.
– Кажется, вам нужно отдохнуть. Сделаем небольшой перерыв и продолжим позже.
– Нет!
От слишком резкого движения у Датэ на секунду темнеет в последнем глазу и предательски подкашиваются ноги, поэтому так получается, что он не просто перехватывает Катакуру за рукав, не давая уйти, а практически повисает на нём. Кодзюро предупредительно поддерживает господина под локоть, помогая опустить на место, и сам усаживается рядом – несколько ближе, чем раньше.
– Мне остаться? Зачем? – интересуется он.
– Будешь меня держать, – под нос себе бурчит Масамуне, точно зная, что его услышат.
– Может быть мне лучше сходить за мазью? – предлагает Кодзюро, не рискуя проверять хватку Датэ на прочность. – Я быстро вернусь…
– Не нужно. Просто продолжай говорить.
Катакура не спорит. Пусть он успел рассказать большую часть из того, что подготовил на сегодня, ничто не мешает ему повторить лекцию с начала.
Балансировать на краю бездны – это уже привычно и поэтому почти просто. Он мог бы устоять, если бы его не тащили вниз чужие руки.
Тонкие, холеные пальцы матери, цепляющиеся за подол с неженской силой, от которых по ткани расползается отравленное пятно. Руки отца – просто руки, которые он сам подставил под меч одного из воинов Масамуне. И ещё многие из тех, чьи имена Одноглазый Дракон успел забыть, кто по его вине навсегда остался под Хитоторибаси.
Масамуне в детстве никто не учил тому, что мёртвых не существует, и уж тем более не объяснял, как с призраками прошлого надо обращаться. Датэ пришлось искать способы борьбы с ними самостоятельно – впрочем, он со всем учился справляться сам, почему бы этому быть исключением?
Масамуне первым делом выяснил, что липкую дрожь от очередного прикосновения холодной полупрозрачной ладони лучше всего успокаивает другое касание, тёплое и живое. И обнаружил, что в этом отношении конкретно у Кодзюро есть целых три неоспоримых достоинства.
Во-первых, к нему можно заявиться в любое время суток, ни капли не опасаясь, что тебя прогонят. Даже ночью можно, когда проблема потустороннего присутствия стоит особенно остро.
Масамуне не утруждает себя стуком или иным оповещением о своём прибытии, он тихо отодвигает створку двери и уверенно прокрадывается к постели Катакуры. Датэ точно знает, что Кодзюро не спит: тот как-то обмолвился, что не может позволить себе уснуть, пока Масамуне продолжает бодрствовать, и у Датэ пока не было ни единого повода усомниться в этих словах – даже когда он приходил к Катакуре перед самым рассветом.
В темноте раздаётся тихий шорох: Кодзюро сдвигается к краю постели, освобождая место, и приглашающее приподнимает угол тонкого одеяла.
– Всё чаще и чаще, Масамуне-сама, – тихо укоряет Катакура, пока Датэ устраивается у него под боком. – А я-то наивно полагал, что подобное проходит с возрастом.
Во-вторых, руки Кодзюро большие, очень горячие и надёжные, то есть сами по себе подходят как нельзя лучше.
Датэ, как и обычно, сам показывает, какие прикосновения ему необходимы, укладывая одну ладонь Катакуры себе на поясницу, а другой рукой заставляя обнять за плечи. Масамуне придвигается ближе, прижимается теснее и пытается со всех сторон окружить себя барьером из мягкого, ласкового тепла.
В-третьих, Кодзюро можно доверчиво уткнуться носом в изгиб шеи и окончательно расслабиться, ненадолго почувствовав себя полностью защищенным. К утру это ощущение рассеется, и всё вернётся на свои места, но Катакура ничем не покажет, что произошедшее ночью заставило его отношение к Датэ как-либо поменяться.
– Держи меня крепче, – напоминает Масамуне, хотя в этом нет никакой необходимости.
Кодзюро кивает коротко и сжимает руки – не что есть мочи, конечно, но всё равно очень сильно. Те времена, когда он боялся случайно Датэ навредить, давно прошли.
В-четвёртых (что настолько важно, что даже не стоило бы включать этот пункт в список достоинств Катакуры), выбора у Масамуне всё равно нет.
Датэ упирается Кодзюро в плечо, опрокидывая того на спину, потом подтягивается, устраиваясь сверху. Чуть приоткрывает глаз, заглядывая Катакуре в лицо – тот совершенно спокоен, будто ничего особенного не происходит. Расслабляется и позволяет уложить себя в то самое единственное положение, в котором им обоим будет удобно.
Ощущение затяжного свободного полёта наконец сменяется чувством надёжной опоры. Ниже падать уже некуда.
Это должно было стать текстом на последнюю тему, но...
Рейтинг: R-стремительный
Пейринг: Датэ Масамуне / Катакура Кодзюро
Катакура Кодзюро всегда представлял чашу своего самообладания сделанной из толстой, грубой глины...Катакура Кодзюро всегда представлял чашу своего самообладания сделанной из толстой, грубой глины: пусть простая и некрасивая, зато достаточно крепкая. На деле она оказалась созданной из тонкого фарфора: сожмёшь чуть сильнее – и поползёт по тонкой до полупрозрачности стенке узкая трещина; ещё немного надавишь – вовсе лопнет, обдав пальцы горячим чаем.
Такой трещиной самообладания оказалась почти паническая мысль: «Откуда у Масамуне-сама такие руки?»
Сам ведь видел, как они постепенно крепнут и теряют детскую плавность изгибов, сам учил быть увереннее в движениях и твёрже, сам обрабатывал в избытке появляющиеся царапины, ссадины и синяки, успев изучить каждый сантиметр кожи… Вот только не знал, что они где-то успели научиться так касаться: не с по-детски наивным любопытством, не с вдумчивым желанием изучить, а так, будто точно знали, что им нужно, и теперь последовательно и методично проверяли на соответствие заданным требованиям.
И если их вдруг что-то сейчас не устроит – они невозмутимо пойдут искать нужное дальше.
Этот вывод Катакуре очень не нравился. Конечно, он клялся несколько в другом… но клятва в кои-то веки не имела никакого значения. Он просто будет лучшим – первым и единственным. Потому что не может допустить никого другого на это место.
Тем более что для этого нужно совсем немного: повернуться, давая рукам Датэ больше пространства для манёвра, чуть напрячься под ладонью, показывая себя в лучшем свете, чуть расслабиться в нужный момент, обещая отдать ещё больше.
Пусть Масамуне думает, что ему без разницы, с кем именно быть, приходить он в любом случае будет к Кодзюро и только к Кодзюро.
«Масамуне-сама, это совсем не обязательно…» – хочется возразить Катакуре, когда пальцы Датэ наконец заканчивают тщательно изучать его грудь и живот, запоминая рисунок шрамов на коже и рельеф напряжённых мышц, и перебираются ниже в подозрительно уверенной ласке. «Какая разница, каково будет Кодзюро? Думайте только о себе», – очень хочется посоветовать Катакуре, но от слишком шумного и глубокого вдоха в горле разом пересыхает, и изо рта вырывается только тихое шипение.
Кодзюро ненавидит себя на накатившую слабость, но всего лишь после пары движений ладонью – вверх и вниз, ничего больше – ему уже не хочется ничего возражать или советовать, а только тихо умолять о продолжении. Но он не был бы Правым Глазом Дракона, если бы не умел брать себя в руки в абсолютно любой ситуации.
– Масаму… – всё-таки начинает он хрипло, через силу, всё ещё не уверенный в том, как закончить эту фразу. К счастью, Датэ его быстро обрывает.
– Shut up, – выдыхает Масамуне прямо на ухо Катакуре.
Кодзюро, конечно, не видит, что происходит у него за плечом, но горячее дыхание Датэ очень отчётливо чувствуется кожей, а хищный оскал Одноглазого Дракона безошибочно дорисовывается воображением. С таким образом ухмыляющимся Масамуне спорить опасно, даже если он находится на некотором расстоянии, а уж когда он в столь непосредственной близости – малейшее неповиновение грозит тем, что Датэ вцепится ему в шею всем своим набором мелких, но очень острых зубов.
Катакура смиренно опускает голову, за что удостаивается короткого касания сухих губ куда-то к виску.
«Вы, наверное, и сами не подозреваете, насколько можете быть добры, Масамуне-сама», – про себя улыбается Кодзюро.
Название: Ещё один вопрос доверия
Рейтинг: G
Пейринг: Катакура Кодзюро / Сарутоби Саске
Жанр: smarm
Тема: снег
Точного места встречи они не обговаривали, поэтому Кодзюро был полностью свободен в выборе...Точного места встречи они не обговаривали, поэтому Кодзюро был полностью свободен в выборе. В том, что его найдут и что разговор состоится, он не сомневался.
Катакура намеренно отъехал подальше, после непродолжительных поисков подходящего места выбрался на поле. Идеально ровное, открытое всем ветрам и прекрасно просматриваемое от края до края. По такому подобраться незамеченным просто невозможно.
Правда, то и дело нервно оглядываться и всматриваться в каждую подозрительную точку на горизонте быстро показалось Кодзюро нерациональным, поэтому он успел начать вспоминать, что на этом поле росло летом, и прикидывать, как его наилучшим для хозяйства образом использовать в этом году.
Но всё это, конечно, не значит, что Катакура потерял бдительность настолько, что позволил бы кому-либо приблизиться необнаруженным. До такой степени расслабляться нельзя было даже в собственном доме, а уж почти на границе родной провинции – тем более.
Когда Кодзюро почувствовал прямо за спиной, в непосредственной от себя близости чужое присутствие, ему хватило доли секунды для того, чтобы развернуться, одновременно потянувшись левой рукой к оружию.
Ещё одной доли оказалось достаточно для того, чтобы пальцы разжались, оставив клинок извлечённым из ножен едва ли на четверть. Времени на то, чтобы остановить замах, уже не оставалось.
Сарутоби присел на колено с таким видом, будто вовсе не уворачивался от так и не состоявшегося удара, а просто вежливо приветствовал Катакуру, как это предписывает этикет.
– Отличная реакция, Правый Глаз Дракона, – искренне восхитился Саске.
Сам Кодзюро довольным собой вовсе не выглядел.
– Я не сразу узнал тебя, – признался он, опустив глаза. – Выглядишь непривычно.
Сарутоби поднялся на ноги, оглядывая себя будто в поисках чего-то ранее незамеченного, одновременно давая себя разглядеть во всех деталях.
– Вот уж не думал, что вас можно этим удивить… Неужели вы не могли предположить, что к зиме я переоденусь в белое, чтобы быть менее заметным на фоне снега?
Катакура недовольно нахмурился, сердясь на самого себя. Он должен был догадаться, это ведь было довольно просто. То, что в Осю синоби нет, его ничуть не оправдывало.
– Я не думал, что по скрипящему слою свежевыпавшего снега можно подойти настолько неслышно.
Саске улыбнулся и сделал шаг в сторону, открывая совершенно нетронутую, идеально ровную белую гладь за своей спиной, на которой нет ни малейшего намёка на отпечатки ступней. Будто Сарутоби не касался земли, а прилетел.
Саске снял с плеча случайно прилипшее маленькое пёрышко и повертел его в пальцах. Кодзюро не был уверен, существует ли оно в реальности, или может это ещё один маленький трюк, которых у синоби припасено в избытке.
– Такому, как я, несложно сделать лишний крюк и занести раздобытую информацию в Осю. Но вы же не можете не понимать, что это не может продолжаться вечно. Когда-нибудь господин Санада и Одноглазый Дракон будут воевать по-настоящему, это неизбежно. Может быть, мне стоит посоветовать вам место, где можно найти хорошего синоби?
Катакура только покачал головой в ответ.
– Я не могу доверять кому-то другому.
Но я всё равно могу собой гордиться, да.
Здесь и далее пейринг: Катакура Кодзюро / Датэ Масамуне (как и было заказано).
Рейтинг: G
Жанр: H/C
Тема: золото
– Мы так и не смогли найти последний из Шести Когтей на поле боя…– Мы так и не смогли найти последний из Шести Когтей на поле боя… – говорит Буншичи.
– No problem. Хватит и этих, – отвечает Масамуне.
Датэ в первую очередь обманывает самого себя: какой он теперь Дракон, если у него не хватает когтей? Да ещё и рана на спине…
Хотя, если посмотреть с другой стороны, так даже лучше. Он никогда раньше не вступал в битву без своего Правого Глаза – кроме вот этого последнего раза, в который всё кончилось настолько плохо. И теперь должен взять с собой хоть что-то из вещей, принадлежащих Кодзюро.
Точнее, единственное, что осталось.
К тому же, во всей провинции не найдётся другого клинка, способного заменить Драконий Коготь.
Меч непривычно оттягивает руку: он тяжелее, чем любой из клинков Масамуне. И рукоять у него несколько толще, такую будет не так просто сжимать между пальцами. Датэ делает несколько пробных взмахов, пытаясь поймать баланс, и с неудовольствием отмечает, как меч плохо слушается руки и пытается вырваться из ладони.
Точно так же, как и сам Катакура, его клинок решительно отказывается служить кому-либо кроме единожды выбранного господина.
Масамуне чуть кривит губы. Наверное, чего-то подобного ему следовало ожидать.
Датэ поворачивает меч в ладони и оценивающе проводит затянутыми в перчатку пальцами по лезвию, в безупречной остроте которого можно не сомневаться. Потом с любопытством касается прямоугольной цубы. Золото и тонкая гравировка – Масамуне никогда раньше не обращал на эту деталь внимания и не замечал лаконичной красоты единственно возможного для воина украшения.
Довольно странно узнавать о самом близком человеке что-то новое именно в тот момент, когда его нет рядом.
Датэ делает ещё один взмах и плавно прячет меч в ножны. Он абсолютно уверен, что клинок Кодзюро длиннее любого из Шести Когтей… но цуба тихо щелкает от соприкосновения с устьем, а хабаки надёжно фиксирует лезвие на положенном месте.
Кодзюро смотрит на сломанное лезвие Драконьего Когтя почти непрерывно, лишь изредка моргая. Всё равно в маленькой комнатушке нет больше ничего достойного его внимания.
Только благодаря подобной сосредоточенности Катакура замечает, что блики на лезвии скользят как-то странно. Он тянется к мечу – затекшая спина отчаянно протестует против любого движения, но он игнорирует жалобные стоны собственных мышц – и осторожно приподнимает его, убирая в сторону мягкую ткань, в которую клинок был завёрнут. Потом столь же почтительно опускает меч обратно.
Кодзюро удивленно приподнимает брови. Один из Шести Когтей и правда не лежит спокойно на месте, а чуть раскачивается и звенит, хотя его и не касается ничья рука. Это может означать только то, что где-то далеко отсюда остальные пять таких же клинков, зажатые между сильными пальцами, уверенно рассекают воздух и полосуют врагов.
А закалённой стали Катакура привык верить куда сильнее, чем людским словам.
Рейтинг: G
Жанр: angst
Тема: душа самурая
Кодзюро укоряет себя: он должен был быть рядом, должен был защищать, должен был принять удар на себя...Кодзюро укоряет себя: он должен был быть рядом, должен был защищать, должен был принять удар на себя…
Кодзюро убеждает себя: он прикрывал спину господина от атак, он никому не позволил вмешиваться в бой господина, даже – как тот обычно приказывал – себе самому…
Кодзюро обманывает себя: нет, ярость ему не застилала глаза, и в груди не кипело гневно и жарко, он вовсе не давал воли эмоциям, а руководствовался лишь трезвым расчётом…
Никто не может наказать Катакуру лучше, чем он сам. Даже Масамуне не может – или просто никогда раньше всерьёз не хотел. Но сейчас Кодзюро несколько занят и может довольствоваться только мысленным истязанием.
Хорошо ещё, что парни не подвели: вынесли потерявшего сознание владыку с поля боя и без напоминания его Правого Глаза. Хорошо ещё, что у Датэ хватило ответственности не погибать трагически прямо над телом поверженного врага – и что Одноглазый Дракон был в принципе не из тех людей, кто согласился бы тихо умереть в собственной постели. Пусть даже и от полученных ран.
Катакура у этой самой постели сидит круглыми сутками. Во-первых, на случай, если понадобится сменить повязки – это он не может никому доверить. Во-вторых, если Масамуне очнётся и ему что-нибудь понадобится. В-третьих, если Масамуне очнётся и попытается встать. И если с двумя первыми пунктами вполне может справиться тот же Саманоске или Ёсинао – да и вообще много кто, – то последнее доверить решительно некому. Поэтому Кодзюро бдит лично.
Не в первый раз он так сидит. А долгие тренировки, как известно, позволяют выработать и закрепить полезные навыки. Например, можно так научиться делать несколько дел одновременно.
Следить внимательно за дыханием и подрагивающими веками Датэ – раз.
Вспоминать (или придумывать) слова, которыми себя ещё ни разу не ругал – два.
Неистово, нестерпимо хотеть взять Масамуне за руку – три.
Иногда Катакура этому желанию потакает, потому что на его усмирение уходит слишком много сил. Но в этот раз этому несколько мешает то обстоятельство, что ладонь Одноглазого Дракона уже занята. Его, Кодзюро, собственным мечом, которым Датэ наносил последний удар.
Пальцы Одноглазого Дракона разжать честно пытались, но это оказалось безнадежно. Их можно было разве что отрубить – но такое, конечно, никому в голову не пришло.
Катакура от этого пребывает в некотором смятении. Умом он, разумеется, понимает, как и почему так получилось, и знает, что альтернативы не было. Но сердце всё равно предательски трепещет.
Душа самурая – это его меч.
Никогда раньше Масамуне не держал в руках душу Кодзюро.
То есть, конечно, всегда держал, с самой первой встречи. Но одно дело – метафорически, и совсем другое – вот так буквально.
Пальцы Датэ снежно-белые от напряжения и сжимают рукоять так сильно, как только могут. Одноглазый Дракон за жизнь цепляется вполовину не так отчаянно, как за душу.
– Прошу вас, успокойтесь, – Катакура осторожно касается запястья Масамуне и шепчет почти беззвучно. – Нет необходимости… Моя душа и так принадлежит вам – вся без остатка.
Масамуне она, наверное, и правда нужна.
А сам Кодзюро… как-нибудь обойдется.
Рейтинг: G
Жанр: SoL, ER
Тема: на острие
Каждый даймё сам решает, сколько солдат он может себе позволить, какой бронёй их снабжать и чем вооружить, на какие тактические отряды их делить...Каждый даймё сам решает, сколько солдат он может себе позволить, какой бронёй их снабжать и чем вооружить, на какие тактические отряды их делить… Вариантов много, каждый выбирает исходя из соображений традиций и своих стратегических планов.
Принцип набора необходимого количества людей везде одинаков: берём всех, кто хоть немного боеспособен, не спрашивая его мнения, и тренируем до нужного состояния уже в строю. В таких обстоятельствах никого не удивляет, что один благородный воин может в одиночку разметать отряд-другой.
Лишь в нескольких провинциях к проблеме армии применяют другой подход. Например в Сикоку, где в шайку Демона Западного Моря принимают только тех, кого принесет море.
Или в Осю.
Армия Датэ радуется бурно. Сегодня у них для ликования есть целых два повода: и выздоровление обожаемого владыки, и пополнение в рядах. Или даже три, потому что была ещё и победа, праздновать которую в то время, пока Масамуне пребывал без сознания, было как-то неприлично.
Сам Одноглазый Дракон смотрит на это безобразие со стороны, со специально для него оборудованного возвышения. Усмехается, как у него обычно бывает, и старательно, но по возможности незаметно давит в себе болезненно неровные вздохи. Туго обхватывающие грудь и живот повязки последнему в некоторой мере способствуют.
Масамуне не может позволить себе даже секундной слабости. Во-первых, если парни заметят, что с ним все несколько хуже, чем он сам утверждает, в следующий раз они могут сотворить какую-нибудь непоправимую глупость. Во-вторых, что еще хуже, если заметит непосредственно Кодзюро, ему не отвертеться от позорного изгнания в комнату и принудительного постельного режима еще на пару-тройку дней.
Всё дело в том, что Датэ привык лично быть на острие атаки. И ответный удар обычно приходится именно на него. В лучшем случае оказывается, что страдает он один. В худшем, каким был и последний, ранены оказались все.
И даже один убитый.
Другие даймё не считают своих солдат, а в особо запущенных случаях и вовсе за людей их не принимают, но для армии Датэ потеря одного человека – это уже много.
Масамуне украдкой посматривает на занявшего опустевшее место новобранца – тот безошибочно выделяется по не слишком ровно сидящей и ещё ни капли не выцветшей форме, по неуверенно проступающему на лице осознанию собственного счастья…
Вступить в армию Одноглазого Дракона весьма почетно, и об этом мечтают многие. Если бы Датэ захотел, он набрал бы себе чуть ли не втрое большее войско, благо средств у него для этого вполне достаточно. Вот только Масамуне предпочитает тратить деньги на оружие поострее да броню покрепче. А желающие присоединиться к нему в военном походе проходят строжайший отбор, на финальном этапе которого редких счастливчиков выбирает Одноглазый Дракон лично.
Масамуне бросает на новичка еще один взгляд – тот неловко поводит плечами и смущенно улыбается.
Ради последнего человека в своей армии Датэ готов вступить в смертельный бой без шансов на победу.
Ради первого…
Масамуне поворачивается к Кодзюро – тот пристально осматривает доспехи господина и под нос возмущается тем, как можно было нахватать столько дыр в пуленепробиваемой кирасе.
Ради первого он, пожалуй, и правда готов сегодня отправиться в постель пораньше.
Рейтинг: PG
Жанр: stern fluff
Тема: снег
Клинок в руках Масамуне лихо посвистывает, рассекая воображаемых противников, сам Датэ мягко переступает, постепенно продвигаясь вперед...Клинок в руках Масамуне лихо посвистывает, рассекая воображаемых противников, сам Датэ мягко переступает, постепенно продвигаясь вперед, в самую гущу воображаемых врагов. Одноглазый Дракон полностью сосредоточен на мече и на прокладываемой к воображаемому генералу дороге, и он совсем не замечает, куда именно ступают его босые ноги.
Гладкий пол додзё давно кончился, пройдена и короткая, в четыре ступени лесенка, и сейчас под ступнями Датэ тихо поскрипывает тонкий слой первого снега. Холода Масамуне не ощущает вообще – если сравнить, то доски пола просторного и продуваемого всеми ветрами помещения окажусь ненамного теплее. Да и привычка, конечно, сказывается.
Теоретически Датэ может босиком гулять по снегу довольно долго, не испытывая при этом каких-либо неудобств. Практически он успевает сделать шагов пять.
– Масамуне-сама! – настигает его голос вездесущего Кодзюро.
Катакуре вовсе не обязательно смотреть на Масамуне, он и так знает, что с ним происходит. Правый Глаз в совершенстве изучил все возможные привычки Дракона и вполне может предсказывать его действия.
– Что? – огрызается Датэ, от звуков чужого голоса возвращаясь к реальности.
– Обуйтесь, пожалуйста, – невозмутимо советует Катакура. И не может удержаться от почти нежного ворчания: – Как всегда.
Масамуне медленно, бочком крадется обратно в дом, изо всех сил делая вид, что вовсе никуда не выходил. С кем-либо другим он такого поведения себе не позволил, но Кодзюро – это Кодзюро, а никого другого рядом, как это обычно бывает, принципиально нет.
– С чего ты взял, что без обуви?
– Я всё вижу, – почти зловеще произносит Катакура, так и не появившись в поле зрения Датэ. – Я же ваш Правый Глаз. Мне положено видеть всё то, что и вам, и ещё чуть больше.
– Тебе положено быть рядом, – отрезает Масамуне. – А не подсматривать за мной издалека.
Датэ слышит за спиной так хорошо знакомые шаги и отклоняется назад, точно зная, что ему будет на что опереться. Так и происходит – Кодзюро позволяет Масамуне прижаться к груди и откинуть голову на точно подставленное плечо, обнимает его обеими руками и накрывает всё ещё сжатые на рукояти меча ладони своими.
У Датэ ледяные руки – то, что Одноглазый Дракон холода не чувствует, вовсе не означает, что его тело сохраняет нормальную температуру.
– Если вы закончили, я прошу позволить мне, Кодзюро, помочь вам отогреться.
Масамуне это предложение кажется весьма привлекательным. Особенно в свете того, что холодный воздух пользуется его остановкой и начинает понемногу пробираться под одежду, а Катакура ощутимо тёплый даже сквозь несколько слоёв ткани, что сейчас разделяют Дракона и его Правый Глаз.
– Тебе, – уточняет Датэ. И повторяет с ещё большим значением: – Только тебе.
Название: Точка опоры
Рейтинг: PG
Жанр: H/C
Тема: падая всё ниже
Крыльцо дома Датэ не такое уж и высокое...Крыльцо дома Датэ не такое уж и высокое, но для ребёнка даже несколько ступеней могут представлять некоторую угрозу. Особенно если один его глаз намеренно скрыт несколькими полосами мягкой ткани, на другой глаз эта ненавистная повязка сползла, сам мальчик небезосновательно считает, что в родном доме ему всё настолько знакомо, что можно ходить вовсе не глядя под ноги, а на одной из ступеней кто-то совершенно случайно забыл пару сандалий на толстой деревянной подошве.
Одноглазый Дракон живёт настоящим и будущим, но тот старый случай всё не может забыть.
Первый раз, когда его звали по имени с таким искренним беспокойством за его сохранность, что в него даже не сразу поверилось.
Первый раз, когда Катакура, кажется, превзошёл возможности человеческого тела, оказавшись рядом в доли секунды. И когда Кодзюро наконец отбросил те условности в отношениях с Датэ, которые не позволяют лишний раз господина касаться и уж тем более запрещают бережно, почти нежно прижимать его к себе обеими руками.
Масамуне считает, что его затяжное падение началось именно с того момента.
Метафорическое падение – с вполне реального.
– Масамуне-сама, вы меня не слушаете, – укоряет Кодзюро, прервав лекцию об основах стихосложения, которые должен знать любой уважающий себя благородный человек.
Датэ отвлекается от растирания правого века кончиками пальцев и поднимает на Катакуру затуманенный взгляд. Если присмотреться достаточно внимательно (а Кодзюро научился так делать), то на дне зрачка Масамуне можно обнаружить плещущуюся боль.
Наверное, можно было бы вывести сложную зависимость интенсивности зуда под веком от погоды, фазы луны и ещё чего-то, но когда привычнее ощущение неудобства сменяется новым приступом острой рези, Масамуне не до подобных отвлечённых размышлений.
– Я очень внимательно слушал, – возражает Датэ.
Он и правда не пропустил мимо ушей ни одного слова. С другой стороны, смысла ни единого предложения он тоже не уловил, наслаждаясь только лишь звучанием голоса.
Когда боль приветливо распахивает манящую тёмную бездну, хороши все средства, какие могут хоть немного замедлить падение в неё. К удивлению Масамуне, голос Катакуры оказывается лучшим из этих средств.
Кодзюро откладывает в сторону свиток, из которого недавно цитировал образцы высокого поэтического искусства, и медленно поднимается на ноги.
– Кажется, вам нужно отдохнуть. Сделаем небольшой перерыв и продолжим позже.
– Нет!
От слишком резкого движения у Датэ на секунду темнеет в последнем глазу и предательски подкашиваются ноги, поэтому так получается, что он не просто перехватывает Катакуру за рукав, не давая уйти, а практически повисает на нём. Кодзюро предупредительно поддерживает господина под локоть, помогая опустить на место, и сам усаживается рядом – несколько ближе, чем раньше.
– Мне остаться? Зачем? – интересуется он.
– Будешь меня держать, – под нос себе бурчит Масамуне, точно зная, что его услышат.
– Может быть мне лучше сходить за мазью? – предлагает Кодзюро, не рискуя проверять хватку Датэ на прочность. – Я быстро вернусь…
– Не нужно. Просто продолжай говорить.
Катакура не спорит. Пусть он успел рассказать большую часть из того, что подготовил на сегодня, ничто не мешает ему повторить лекцию с начала.
Балансировать на краю бездны – это уже привычно и поэтому почти просто. Он мог бы устоять, если бы его не тащили вниз чужие руки.
Тонкие, холеные пальцы матери, цепляющиеся за подол с неженской силой, от которых по ткани расползается отравленное пятно. Руки отца – просто руки, которые он сам подставил под меч одного из воинов Масамуне. И ещё многие из тех, чьи имена Одноглазый Дракон успел забыть, кто по его вине навсегда остался под Хитоторибаси.
Масамуне в детстве никто не учил тому, что мёртвых не существует, и уж тем более не объяснял, как с призраками прошлого надо обращаться. Датэ пришлось искать способы борьбы с ними самостоятельно – впрочем, он со всем учился справляться сам, почему бы этому быть исключением?
Масамуне первым делом выяснил, что липкую дрожь от очередного прикосновения холодной полупрозрачной ладони лучше всего успокаивает другое касание, тёплое и живое. И обнаружил, что в этом отношении конкретно у Кодзюро есть целых три неоспоримых достоинства.
Во-первых, к нему можно заявиться в любое время суток, ни капли не опасаясь, что тебя прогонят. Даже ночью можно, когда проблема потустороннего присутствия стоит особенно остро.
Масамуне не утруждает себя стуком или иным оповещением о своём прибытии, он тихо отодвигает створку двери и уверенно прокрадывается к постели Катакуры. Датэ точно знает, что Кодзюро не спит: тот как-то обмолвился, что не может позволить себе уснуть, пока Масамуне продолжает бодрствовать, и у Датэ пока не было ни единого повода усомниться в этих словах – даже когда он приходил к Катакуре перед самым рассветом.
В темноте раздаётся тихий шорох: Кодзюро сдвигается к краю постели, освобождая место, и приглашающее приподнимает угол тонкого одеяла.
– Всё чаще и чаще, Масамуне-сама, – тихо укоряет Катакура, пока Датэ устраивается у него под боком. – А я-то наивно полагал, что подобное проходит с возрастом.
Во-вторых, руки Кодзюро большие, очень горячие и надёжные, то есть сами по себе подходят как нельзя лучше.
Датэ, как и обычно, сам показывает, какие прикосновения ему необходимы, укладывая одну ладонь Катакуры себе на поясницу, а другой рукой заставляя обнять за плечи. Масамуне придвигается ближе, прижимается теснее и пытается со всех сторон окружить себя барьером из мягкого, ласкового тепла.
В-третьих, Кодзюро можно доверчиво уткнуться носом в изгиб шеи и окончательно расслабиться, ненадолго почувствовав себя полностью защищенным. К утру это ощущение рассеется, и всё вернётся на свои места, но Катакура ничем не покажет, что произошедшее ночью заставило его отношение к Датэ как-либо поменяться.
– Держи меня крепче, – напоминает Масамуне, хотя в этом нет никакой необходимости.
Кодзюро кивает коротко и сжимает руки – не что есть мочи, конечно, но всё равно очень сильно. Те времена, когда он боялся случайно Датэ навредить, давно прошли.
В-четвёртых (что настолько важно, что даже не стоило бы включать этот пункт в список достоинств Катакуры), выбора у Масамуне всё равно нет.
Датэ упирается Кодзюро в плечо, опрокидывая того на спину, потом подтягивается, устраиваясь сверху. Чуть приоткрывает глаз, заглядывая Катакуре в лицо – тот совершенно спокоен, будто ничего особенного не происходит. Расслабляется и позволяет уложить себя в то самое единственное положение, в котором им обоим будет удобно.
Ощущение затяжного свободного полёта наконец сменяется чувством надёжной опоры. Ниже падать уже некуда.
Это должно было стать текстом на последнюю тему, но...
Рейтинг: R-стремительный
Пейринг: Датэ Масамуне / Катакура Кодзюро
Катакура Кодзюро всегда представлял чашу своего самообладания сделанной из толстой, грубой глины...Катакура Кодзюро всегда представлял чашу своего самообладания сделанной из толстой, грубой глины: пусть простая и некрасивая, зато достаточно крепкая. На деле она оказалась созданной из тонкого фарфора: сожмёшь чуть сильнее – и поползёт по тонкой до полупрозрачности стенке узкая трещина; ещё немного надавишь – вовсе лопнет, обдав пальцы горячим чаем.
Такой трещиной самообладания оказалась почти паническая мысль: «Откуда у Масамуне-сама такие руки?»
Сам ведь видел, как они постепенно крепнут и теряют детскую плавность изгибов, сам учил быть увереннее в движениях и твёрже, сам обрабатывал в избытке появляющиеся царапины, ссадины и синяки, успев изучить каждый сантиметр кожи… Вот только не знал, что они где-то успели научиться так касаться: не с по-детски наивным любопытством, не с вдумчивым желанием изучить, а так, будто точно знали, что им нужно, и теперь последовательно и методично проверяли на соответствие заданным требованиям.
И если их вдруг что-то сейчас не устроит – они невозмутимо пойдут искать нужное дальше.
Этот вывод Катакуре очень не нравился. Конечно, он клялся несколько в другом… но клятва в кои-то веки не имела никакого значения. Он просто будет лучшим – первым и единственным. Потому что не может допустить никого другого на это место.
Тем более что для этого нужно совсем немного: повернуться, давая рукам Датэ больше пространства для манёвра, чуть напрячься под ладонью, показывая себя в лучшем свете, чуть расслабиться в нужный момент, обещая отдать ещё больше.
Пусть Масамуне думает, что ему без разницы, с кем именно быть, приходить он в любом случае будет к Кодзюро и только к Кодзюро.
«Масамуне-сама, это совсем не обязательно…» – хочется возразить Катакуре, когда пальцы Датэ наконец заканчивают тщательно изучать его грудь и живот, запоминая рисунок шрамов на коже и рельеф напряжённых мышц, и перебираются ниже в подозрительно уверенной ласке. «Какая разница, каково будет Кодзюро? Думайте только о себе», – очень хочется посоветовать Катакуре, но от слишком шумного и глубокого вдоха в горле разом пересыхает, и изо рта вырывается только тихое шипение.
Кодзюро ненавидит себя на накатившую слабость, но всего лишь после пары движений ладонью – вверх и вниз, ничего больше – ему уже не хочется ничего возражать или советовать, а только тихо умолять о продолжении. Но он не был бы Правым Глазом Дракона, если бы не умел брать себя в руки в абсолютно любой ситуации.
– Масаму… – всё-таки начинает он хрипло, через силу, всё ещё не уверенный в том, как закончить эту фразу. К счастью, Датэ его быстро обрывает.
– Shut up, – выдыхает Масамуне прямо на ухо Катакуре.
Кодзюро, конечно, не видит, что происходит у него за плечом, но горячее дыхание Датэ очень отчётливо чувствуется кожей, а хищный оскал Одноглазого Дракона безошибочно дорисовывается воображением. С таким образом ухмыляющимся Масамуне спорить опасно, даже если он находится на некотором расстоянии, а уж когда он в столь непосредственной близости – малейшее неповиновение грозит тем, что Датэ вцепится ему в шею всем своим набором мелких, но очень острых зубов.
Катакура смиренно опускает голову, за что удостаивается короткого касания сухих губ куда-то к виску.
«Вы, наверное, и сами не подозреваете, насколько можете быть добры, Масамуне-сама», – про себя улыбается Кодзюро.
Название: Ещё один вопрос доверия
Рейтинг: G
Пейринг: Катакура Кодзюро / Сарутоби Саске
Жанр: smarm
Тема: снег
Точного места встречи они не обговаривали, поэтому Кодзюро был полностью свободен в выборе...Точного места встречи они не обговаривали, поэтому Кодзюро был полностью свободен в выборе. В том, что его найдут и что разговор состоится, он не сомневался.
Катакура намеренно отъехал подальше, после непродолжительных поисков подходящего места выбрался на поле. Идеально ровное, открытое всем ветрам и прекрасно просматриваемое от края до края. По такому подобраться незамеченным просто невозможно.
Правда, то и дело нервно оглядываться и всматриваться в каждую подозрительную точку на горизонте быстро показалось Кодзюро нерациональным, поэтому он успел начать вспоминать, что на этом поле росло летом, и прикидывать, как его наилучшим для хозяйства образом использовать в этом году.
Но всё это, конечно, не значит, что Катакура потерял бдительность настолько, что позволил бы кому-либо приблизиться необнаруженным. До такой степени расслабляться нельзя было даже в собственном доме, а уж почти на границе родной провинции – тем более.
Когда Кодзюро почувствовал прямо за спиной, в непосредственной от себя близости чужое присутствие, ему хватило доли секунды для того, чтобы развернуться, одновременно потянувшись левой рукой к оружию.
Ещё одной доли оказалось достаточно для того, чтобы пальцы разжались, оставив клинок извлечённым из ножен едва ли на четверть. Времени на то, чтобы остановить замах, уже не оставалось.
Сарутоби присел на колено с таким видом, будто вовсе не уворачивался от так и не состоявшегося удара, а просто вежливо приветствовал Катакуру, как это предписывает этикет.
– Отличная реакция, Правый Глаз Дракона, – искренне восхитился Саске.
Сам Кодзюро довольным собой вовсе не выглядел.
– Я не сразу узнал тебя, – признался он, опустив глаза. – Выглядишь непривычно.
Сарутоби поднялся на ноги, оглядывая себя будто в поисках чего-то ранее незамеченного, одновременно давая себя разглядеть во всех деталях.
– Вот уж не думал, что вас можно этим удивить… Неужели вы не могли предположить, что к зиме я переоденусь в белое, чтобы быть менее заметным на фоне снега?
Катакура недовольно нахмурился, сердясь на самого себя. Он должен был догадаться, это ведь было довольно просто. То, что в Осю синоби нет, его ничуть не оправдывало.
– Я не думал, что по скрипящему слою свежевыпавшего снега можно подойти настолько неслышно.
Саске улыбнулся и сделал шаг в сторону, открывая совершенно нетронутую, идеально ровную белую гладь за своей спиной, на которой нет ни малейшего намёка на отпечатки ступней. Будто Сарутоби не касался земли, а прилетел.
Саске снял с плеча случайно прилипшее маленькое пёрышко и повертел его в пальцах. Кодзюро не был уверен, существует ли оно в реальности, или может это ещё один маленький трюк, которых у синоби припасено в избытке.
– Такому, как я, несложно сделать лишний крюк и занести раздобытую информацию в Осю. Но вы же не можете не понимать, что это не может продолжаться вечно. Когда-нибудь господин Санада и Одноглазый Дракон будут воевать по-настоящему, это неизбежно. Может быть, мне стоит посоветовать вам место, где можно найти хорошего синоби?
Катакура только покачал головой в ответ.
– Я не могу доверять кому-то другому.
-
-
26.09.2011 в 11:59-
-
26.09.2011 в 12:05Потому что его там нет