Как же неудобно, когда двух героев зовут созвучно.
Медсестра была не только довольно симпатичная, но и не обделенная умом. По крайней мере, правила она не только знала, но и не забывала в нужный момент применять. Поэтому сначала она взяла в руки медицинскую карту и пробежалась взглядом по списку введенных пациенту препаратов (мимоходом выяснив и его имя), и только после этого предложила:
– Можно вколоть вам обезболивающее, если хотите.
Врачебной необходимости в этом не было: раны Криса Редфилда были хоть и многочисленными и изрядно просоленными морской водой, но при этом неглубокими и не слишком сильно угрожающими жизни. Так что в медсестре говорило чисто женское сострадание.
–
В этом нет нужды...В этом нет нужды, – покачал головой Крис и поморщился. Терпеть тупую, ноющую боль, даже когда она расползлась по всему телу, он мог без особого труда, но от любой попытки шевелиться та резко обострялась.
Медсестра снисходительно оценила эту попытку сохранить лицо и лишний раз сверилась с картой, после чего пожала плечами отправилась к следующему пациенту. Затевать спор на пустом месте ей было некогда. Да и не слишком хотелось: в ее личной статистике самых упрямых пациентов с большим отрывом лидировали военные, а тратить время впустую она не любила.
Только когда за медсестрой тихо закрылась дверь палаты, Редфилд позволил себе, кривясь и шипя сквозь зубы, попытаться устроиться поудобнее.
Сам Крис оценивал свое состояние на два из шести: все еще боеспособен, но один пропущенный удар способен свести на нет все его навыки, а пара таких – и вовсе отправить в нокаут.
В какой-нибудь другой ситуации он не стал бы отказываться от укола. В какой-нибудь другой – это, например, после успешного завершения задания. Но любое больничное обезболивающее давало явный снотворный эффект… А сейчас спать было никак нельзя.
Сам себя Крис убеждал так: когда Пирса найдут, я буду нужен, чтобы за него поручиться. А найти его должны в ближайшее время, и следует быть готовым отправиться к нему в любую минуту.
Здравый смысл подсказывал Крису: если Пирса увидит кто-нибудь, имеющий отношение к АПБТ, то его расстреляют до того, как тот сумеет хоть слово сказать в свою защиту. Если Пирс наткнется на кого-нибудь другого, то на место встречи вызовут кого-нибудь из АПБТ – и Нивенса расстреляют до того, как тот успеет назвать свое имя и звание.
Истинная причина была стара и проста: люди, бывшие у тебя в подчинении и погибшие не без твоей вины, всегда приходят к тебе во сне. И к встрече с Пирсом Нивенсом капитан Крис Редфилд был откровенно не готов – вот и оттягивал эту встречу, как мог, сражаясь с собственным жаждущим отдыха организмом.
К исходу второго дня Редфилд изрядно растерял суровости и неприступности и стал похож на человека, из чистого упрямства решившего самого себя замучить наиболее болезненным и изощренным способом. И укол он все-таки получил – от не ставшего задавать лишние вопросы врача, которым двигала не столько жалость, сколько желание сохранить хорошую репутацию клиники.
Обстановка была именно такой, какой Крис её помнил: рушащаяся подводная база, холодный свет кабины эвакуационного батискафа и толстое стекло под ладонями. И Пирс за этим стеклом – такой же, каким Крис его запоминать не хотел.
Другим был только взгляд Пирса. Не такой, какой иногда ловил на своем плече Крис, когда Нивенс присматривал за ним сквозь оптический прицел винтовки. Не такой, каким Пирс его наградил, когда все-таки нашел в каком-то захолустье спустя добрых полгода поисков. Не такой, каким Пирс его пытался просверлить насквозь, когда Крис был неправ.
Другой взгляд. Теплый и заботливый, вызывающий из самых дальних уголков души светлые воспоминания детства и архетипичный образ доброй бабушки.
(…если, конечно, ты в жизни повидал достаточно интересного и разнообразного, чтобы тебя НИЧЕГО не смущало в образе пятиглазой бабушки…)
Пирс пытался ему что-то сказать, но сквозь стекло Крис не мог разобрать ни слова. Тогда Пирс поднял правую р… конечность и на пробу провел по звуконепроницаемой, но прозрачной преграде когтем, оставив заметную царапину.
Пирс писал медленно, ведь изображать буквы в зеркальном отображении, чтобы Крису было удобнее их прочесть, ему приходилось впервые. Из-под когтя Пирса в разные стороны разлетались мелкая стеклянная крошка и яркие искры, что было очень красиво, и Крис пристально, завороженно наблюдал за этим фейерверком в миниатюре, нарочно стараясь не замечать, как постепенно, но неотвратимо поднимается уровень воды по другую сторону перегородки.
Пирсу пришлось постучать, привлекая внимание. Крис несколько раз сморгнул, пытаясь сфокусироваться на таких важных, последних словах…
«Много не пей», – прочитал Крис.
А потом поврежденное стекло разошлось сетью трещин и брызнуло осколками ему в лицо.
Больше всего на свете Крису Редфилду хотелось, чтобы Пирс Нивенс оказался в его палате на соседней койке. И вакцину от вируса.
Но если бы это чудо вдруг произошло – Крис Редфилд попытался бы придушить Пирса Нивенса голыми руками.
Надо ведь, в конце концов, сокращать дистанцию. А инициатива в таких делах должна исходить от старшего по званию.