А ещё мне кажется, что я делаю что-то не так, и это
Положительный момент в этом адском процессе только один: варенье. В теории должно получится именно оно.
Нужно больше сахара.
Убейте меня, когда я начну вязать. Это будет милосердно.
Мне нужен спасительный, лечебный милодраббл с порнонамёками!
Посвящается [J]Эдик Тёркин[/J]
Дин и Эйдан, 460 словДин едва успевает коснуться дверной ручки – и отдёргивает руку, будто обжёгшись. Ему представляется вдруг, как Эйдан ждёт его: руки Эйдана сложены на груди, брови нахмурены, а рот почти готов произнести «Ты где был так долго?» – с неожиданными отголосками ревности в паузах между словами.
Видение настолько яркое, что Дин не слишком ловко прижимает локтем к боку бумажный конверт и аккуратно достаёт из сумки фотоаппарат. Несколько долгих секунд Дин пытается выбрать, что попытаться поймать в кадр первым, переносицу Эйдана или его лежащую на сгибе локтя кисть; но в итоге решает разобраться с этим на месте и открывает дверь.
К глубокому разочарованию Дина, стоять на месте и демонстративно-спокойно ждать Эйдан может лишь в чужом воображении. В реальности Эйдан налетает на едва успевшего переступить порог Дина небольшим торнадо, радостно вопит «Попался!», самым бесцеремонным образом крадёт возмущённо шуршащий пакет и снова скрывается в комнате до того, как Дин успевает хоть что-нибудь предпринять.
Догонять Эйдана бесполезно (это подтверждено практикой и нехитрыми математическими вычислениями на тему роста), поэтому Дин никуда не собирается спешить: неторопливо стряхивает ботинки, вешает куртку в шкаф… К тому моменту, как Дин всё-таки добирается до дивана, на котором распространился Эйдан, тот успевает просмотреть все свежеотпечатанные фотографии.
Эйдан не сразу понял, кто запечатлён на всех этих снимках: сложно узнать человека по одному лишь попавшему в кадр колену или, например, краю уха.
– У тебя что-то не так с фотоаппаратом? – обеспокоенно интересуется Эйдан, почувствовав рядом чужое присутствие, и раскладывает снимки по покрывалу. Фотографии кажутся ему кусочками паззла, и Эйдан очень хочет его собрать. Но найти угол среди частей собственного портрета не так-то просто.
– С чего ты взял? – Дин тоже оглядывает снимки. В отличие от Эйдана, Дин знает, что многих кусков не хватает, – и поэтому не собирается упускать шанс заполнить пробелы.
– Фотографии размытые, – неопределенно шевелит пальцами в воздухе Эйдан и меняет несколько снимков местами. Дин внимательно следит за движениями его руки сквозь объектив и ждёт подходящего момента, надеясь поймать в кадр острый локоть.
– Просто сделал диафрагму побольше, – кратко поясняет Дин, не задумавшись, что далёкому от искусства фотографии Эйдану мало что говорит такая фраза.
– Побольше что?
– Диафрагма – это отверстие… – терпеливо начинает Дин, но закончить предложение у него не получается.
– Ты сделал себе отверстие побольше? – восхищённо присвистывает Эйдан, и на лице у него проявляется неприличное, откровенно пошлое выражение.
– Не буду тебе ничего больше объяснять, – тут же хмурится Дин.
Эйдан последовательно, как в актёрской школе, изображает недоумение, обиду, безмолвную мольбу и уныние, а потом возвращается к снимкам.
– Тут не хватает фотографии одной из самых важных моих частей, – глубокомысленно изрекает Эйдан спустя полминуты. – Но я не уверен, что у тебя получится его снять. Он довольно большой и, возможно, не поместится в твоё расширенное отверстие.
Дин бережно выключает и убирает подальше фотоаппарат, так ни разу и не нажав на спусковую кнопку затвора.
– Думаю, это стоит проверить на практике, – со всей серьёзностью кивает Дин.