Пейринг, он же саммари: Бильбо, Торин и шоколадное мороженое. Внезапно.
635 словБильбо осматривал свою разорённую кладовую со всей болью, которую только может испытывать добропорядочный хоббит после того, как к нему в нору бесцеремонно вломилась целая дюжина непрошеных, шумных и крайне самостоятельных гостей.
Самих продуктовых запасов Бильбо было не жаль. То есть жаль, конечно, но не в первую очередь.
Ужаснее всего было то, что ещё одного визитёра – очень важного, если судить по тому, как его представил Гендальф; важнее всех прочих гномов, вместе взятых – Бильбо совершенно нечем было угостить.
А Бильбо почему-то очень не хотелось показаться негостеприимным. И дело было не только в нежелании выставить всех хоббитов в плохом свете, но и в (ещё пока смутных и малоосознанных) личных мотивах.
Проверять, не завалялось ли чего на дальних и верхних полках, было очевидно бессмысленно – гномы вычистили кладовую со всей той гномьей основательностью, что воспевалась даже в поговорках хоббитов. А если что гномы и не взяли, то – это Бильбо тоже было видно даже с порога – понадкусывали.
К счастью, у Бильбо был ещё маленький продуктовый тайник для особых случаев. И пусть Бильбо не знал, как гость отнесётся к такому угощению (в представлении хоббита гномы должны были поголовно любить мясо и эль в больших количествах, а никак не сладкие десерты), выбора у него всё равно не оставалось.
Бильбо чувствовал себя в высшей степени неловко.
Мало того, что Торин чрезвычайно долго вертел в пальцах десертную ложечку из лучшего сервиза, что нашёлся в норе Бэггинса, будто изучая её получше, но на самом деле просто не торопясь приступать к дегустации десерта. Так ещё и все остальные гномы чуть ли не в рот смотрели «предводителю их компании».
Никогда ещё приготовленная руками Бильбо еда не удостаивалась столь пристального внимания.
Всего минут пятнадцать назад Бильбо был готов руками зажимать уши, ведь гномы были очень шумными гостями. Но в тот момент, когда Торин всё-таки нацелился ложечкой на десерт, Бильбо не слышал даже чужого дыхания.
Мысленно Торин ругал себя всеми словами, которые только мог припомнить.
Слов было много. Хватило бы на несколько отдельных упрямых гномов.
Некоторая особо мнительная часть Торина напоминала ему, что не стоит есть незнакомую еду. В качестве аргумента тут был довод, что Торин всё ещё Король и недоброжелатели (например, эльфы!) могут попытаться его отравить. На всякий случай.
Однако более здравомыслящая часть Торина к подобному предположению относилась крайне скептически. И способ, и повод, и время были крайне сомнительны. Да и Бэггинс (хотя никакая из частей Торина не разбиралась в хоббитах) не выглядел способным на такое самоубийственное коварство.
Мнительная часть Торина упорствовала. Начало похода к Горе казалось ей лучшим поводом, а такой мирный на вид Шир – идеальным местом. К тому же Гендальф рекомендовал Бэггинса как взломщика, то есть хоббита ловкого, опасного и определённо способного на подобное.
Здравомыслящая часть Торина тоже упоминала рекомендацию Гендальфа, ведь она была ещё и поручительством за Бильбо. А Гендальф не стал бы советовать в спутники кого-либо, кто настроен враждебно, и он явно разбирался в хоббитах куда лучше Торина.
Ещё одна часть Торина, оказавшаяся куда более здравомыслящей, чем здравомыслящая, мысленно с размаху стукнула ладонями по столу. И в очень ёмких выражениях объяснила всем прочим частям, что тот, кто не может решиться попробовать стряпню хоббита, может даже не мечтать о всяких там походах к Горе, а резко разворачиваться и идти домой, так толком и не начав своё путешествие.
Торин всё-таки колупнул ложечкой поданное ему блюдо и оправил кусочек в рот.
Эребор не приблизился ни на ладонь, но Торин всё равно почувствовал, как сделал к своей великой цели маленький шажок.
Очень маленький шажок.
Преступно маленький и возмутительно сладкий шажок.
Такой холодный и чрезвычайно вкусный шажок.
Больше подходящий хоббиту, чем Королю-под-Горой.
– Очень вкусно, – кратко похвалил Торин, едва заметно улыбнувшись. И Бильбо почувствовал, как напряжение в норе резко спадает, и другие гномы начинают подавать признаки жизни: вполголоса переговариваться между собой и шуршать, набивая табаком трубки.
Торин прикладывал все усилия, чтобы неспешно, с чувством собственного достоинства доесть сладость и не попросить добавки.
По крайней мере, не сразу попросить.
Может быть, ночью.