Потому что я что-то не припоминаю у себя подобного, и мне странно, что оно оказалось найдено.
505
Слишком сильному рывку за шнуровку корсета Алоизия была даже рада, ведь от него у неё потемнело в глазах, и на какое-то время – наверное, всего на несколько секунд, но они тянулись очень долго – она выпала из реальности и перестала слышать наставления матери.
Сесилия Вебер поспешно ослабила дочери корсет. Всё-таки она планировала сделать дочь чуть постройнее, а не окончательно лишить её возможности дышать. Но с мысли это её не сбило.
– Будь с ним повежливее, – продолжала перечислять Сесилия. – Внимательнее относись ко всем знакам внимания, которые он тебе уделит, не забывай каждый отмечать улыбкой. Покажи свой интерес к нему, задай пару вопросов…
Алоизия с трудом подавила желание заткнуть уши пальцами.
– Мама, зачем мне всё это? Я давно замужем, если ты забыла. Да и он…
– Говорят, что он свободен, – перебила её мать.
– Говорят, что он вообще женщинами не интересуется. Возможно, он даже дал обет.
Шуршание ткани за спиной подсказало Алоизии, что с корсетом покончено. И что у неё сегодня будет красивое, но большое платье.
– Значит, заинтересуй его как певица! У тебя ведь есть опыт в этих делах.
Алоизия могла бы вспомнить, что она слышала о мужчине, который пригласил её на встречу, могла бы продумать тактику своего поведения…
Но перед ней в первую очередь стояла куда более важная задача: добраться до назначенного места во всей хрупкой неприкосновенности и красоте своего образа. И при этом чудесным образом не опоздать к назначенному времени.
– И зачем вы меня позвали?
Сальери слышал, что характер у Алоизии Вебер преинтересный. Но такого приёма он всё-таки не ожидал и поэтому замялся на несколько мгновений, поспешно выбрасывая из заготовленной речи все ничего не значащие вежливости.
– Мне нужна ваша помощь. Совет, если позволите, – признался Антонио.
– Мой? – скептически переспросила Алоизия.
– Именно ваш, – подтвердил Сальери. И признался на тон тише, хотя их вряд ли кто-то посторонний мог слышать: – Это касается одного нашего общего знакомого.
Догадаться, о ком именно идёт речь, Алоизии не составило труда.
– Я прошу вас взглянуть на это, – Сальери протянул ей тонкую папку с нотными листами. – И сказать, что вы об этом думаете.
Сальери терпеливо ждал, пока Алоизия ознакомится с тем, что он ей вручил. Она читала очень медленно, по нескольку раз возвращаясь к отдельным фрагментам и иногда напевая себе под нос, чтобы лучше почувствовать звучание.
– Не расскажете сначала, что это? – спросила она, дойдя до последнего листа.
– Возможно, вы слышали, что между мной и нашим общим знакомым будет небольшое соревнование. И в руках вы сейчас держите то, что я собираюсь представить. Как вы считаете, если у меня шанс победить? Я обращаюсь с этим вопросом к вам как к человеку, лучше всего знакомому с творчеством моего конкурента.
Алоизия с пренебрежением на лице уронила папку, рассыпав листы по полу.
– С этим у вас ни единого шанса. Вы попытались копировать стиль Моцарта? У вас получилась откровенно жалкая пародия.
Сделав шаг по направлению к выходу, Алоизия нарочно оставила на одной из страниц чёткий след острого каблука, прорвав бумагу насквозь.
Сальери, глядя на такое отношение к своему труду, не мог вымолвить ни слова. Точнее, изо всех сил сдерживался.
– И если вам нужен совет… Даже не пытайтесь подражать гению, у вас всё равно ничего не выйдет.
– Как прошло?
– Он со мной даже не поздоровался, мама. Все его мысли заняты одним-единственным человеком.
– Он со мной даже не поздоровался, мама. Все его мысли заняты одним-единственным человеком.