...я получил официальное разрешение беты на опечатку

[lezoliren]

Похожая заявка была, и она меня некоторое время вдохновляла. Но в итоге я решительно забил и на «грязные разговоры», и на дарковитость Цуны, поэтому осталась только случайная встречав баре. И намёк на «ощущение сильной схожести» для особо внимательных.

Предупреждение: Внезапная концовка!

TYL! (Цуна | Хибари)

До того, как встретить Реборна, Савада Цунаёши представлял свою будущую взрослую жизнь скромно и, если учесть его общую никчёмность, реалистично. В подобного рода мыслях Цуна носил белую рубашку и каждый день засиживался на работе допоздна, а единственным развлечением у него было посещение бара вечером по пятницам.
Жизнь какого-нибудь якудза представлялась Саваде как минимум на порядок более интересной. Вот только примерить на себя образ одного из них Цуна не мог – эта роль ему казалась совершенно неподходящей.
С тех пор прошло почти десять лет – и Савада с детским разочарованием выяснил, что жизнь отдельно взятого мафиози мало отличается от жизни какого-нибудь клерка. И по вечерам они ходят в одни и те же бары: одним искренне всё равно, с кем именно пить, для других чуть более опасный и даже, возможно, вооружённый человек на соседнем стуле – единственный шанс добавить остроты в однообразие сменяющих друг друга дней.
И то, что Вонгола принадлежит к элите мафии, по сути ничего не меняло. Просто они на досуге посещали более престижные и дорогие заведения.
Десятый босс Вонголы не может не знать, где проводят вечера его Хранители.
Рёхей по старой памяти предпочитает бары, где телевизор настроен на посвящённый боксу канал. Ямамото хотел сделать так же, но бейсбол в Италии оказался малопопулярен, и в конце концов Такеши пришлось заплатить вперёд владельцу одного из уютных питейных заведений за год просмотра трансляций любимого спорта.
В силу возраста Ламбо бегает по клубам. Мукуро предпочитает стриптиз-бары – не иначе как пытается восполнить всё проведённое в тюрьме время. Гокудера заходит в любое заведение, чья вывеска мигает достаточно ярко для того, чтобы привлечь его внимание.
Единственная надежда на то, что хоть кого-то миновала эта вредная привычка, у Савады была на Хранителя Облака. В представлении Цуны Хибари всё ещё тот самый нелюдимый борец за общественную мораль, каким Кёя был в школе Намимори.
Цунаёши пора было бы привыкнуть, что его надежды могут разрушиться от одной случайности.

Домик привлекал к себе взгляд тем, что совершенно не вписывался в окружающую обстановку. На фоне жаркого итальянского пейзажа он был чужеродным и возмутительно японским. Даже покачивающая на раскалённом ветру вывеска была написана на родном для Цуны языке – и только на нём.
Савада даже притормозил нерешительно на пороге: он наконец осознал, насколько сильно всё это время скучал по дому, и мысленно пытался убедить себя, что стоящее перед ним дом не является иллюзией.
Войдя, Цуна обнаружил только одного посетителя. Скорее всего, местные жители даже не знали, что в этом здании находится. А тех, кто в силу причастности к мафии мог прочитать вывеску, скромное и невзрачное заведение не привлекало в принципе.
Цуна обнаружил только одного посетителя – и не узнать Кёю он не смог.
Хибари обернулся на звук шагов, в свою очередь окинул Саваду ленивым взглядом из-под прикрытых век и сообщил:
– Веди себя тихо и прилично, – сказано это было тем самым холодным тоном, от которого Цуна почувствовал себя провинившимся школьником перед лицом главы Дисциплинарного Комитета.
«Кажется, это третья причина, по которой данное заведение не пользуется популярностью», – мелькнуло в голове у Десятого босса Вонголы не без участия знаменитой интуиции. Она же привела его в чувство, напомнив, что он на данный момент – почти всемогущий Десятый босс, а Хибари Кёя – его Хранитель Облака и самое эффективное оружие массового уничтожения с самонаведением на цель. Поэтому Цунаёши несколькими уверенными шагами сократил расстояние между ними, сел рядом – несколько ближе, чем требуется, намеренно задев личное пространство Кёи – и коротким и почти небрежным жестом заказал себе саке.
Хибари покосился в его сторону и едва заметно приподнял уголки губ, в очередной раз приложившись к кромешной фарфоровой чашечке. Бесполезного Цуну в подобной близости от себя он бы терпеть не стал, но Десятый босс Вонголы успел завоевать в глазах Кёи определённый статус.
– Не думал, что ты найдёшь это место, – нарушил тишину Хибари, и Савада вздрогнул: он не мог предположить, что Кёя начнёт разговор первым.
Цуна думал, что если откроет рот он сам, то незамедлительно получит по зубам.
– Я не искал, – признался Савада, – просто случайно проходил мимо. Захотелось прогуляться.
– Далеко зашёл.
– Захотелось, – с несвойственным ему раздражением повторил Цунаёши, но быстро взял себя в руки. – А ты здесь часто бываешь?
Весь вид Хибари демонстрировал, что это был очень глупый вопрос, но всё-таки Кёя снизошёл до ответа:
– Всегда.
Цуна невольно вспомнил спящего на крыше школы Хибари. И принадлежащий Дисциплинарному Комитету Намимори кабинет – действительно вполне пригодный для постоянного проживания.
Савада ещё раз осмотрел помещение: строгие линии и ничего лишнего, в том числе и мебели. В такой обстановке о вычурном особняке Вонголы, в котором ему полагалось жить как боссу, можно было забыть как о ночном кошмаре.
Цунаёши зябко поёжился, поспешно сделал глоток саке и передвинулся к Хранителю поближе. Как и в настоящем японском доме, отоплением тут явно и не пахло, а жаркое солнце здесь явно причислялось к списку итальянских, то есть чужеродных и недопустимых вещей. Как ни странно, Кёя не отодвинулся, не отпихнул его подальше и даже не одарил выразительным взглядом, от которого возникает непреодолимое желание оказаться как минимум в соседнем городе. И Саваде показалось, что само пространство вокруг них сжалось, что помещение, и так не впечатляющее просторностью, стало ещё меньше.