Кстати, если считать эти три, я написал на него ровно два десятка текстов
Хейваджима Шизуо / Хейваджима Каска
Шизуо вообще не очень любит, когда к нему подходят слишком близко – он считает, что это по меньшей мере небезопасно. Когда его обступают со всех сторон, Хейваджима почти ненавидит, что делает его напряжённым, раздражительным – и опасным для окружающих вдвойне.
Будь на то воля Шизуо, он вообще бы не полез в эту толпу. Будь на то воля Шизуо, он бы бесцеремонно растолкал этих людей и выбрался на свободное место, отпугнув желающих последовать за ним выразительным взглядом поверх очков.
От подобных действий его удерживает только рука младшего брата, вцепившаяся в край его брюк. По крайней мере, Хейваджима искренне надеется, что лежащая у него на бедре ладонь принадлежит именно Каске, потому что в противном случае нервы у него сдадут и без жертв обойтись не удастся.
Сам Шизуо уже успел дважды спихнуть с поясницы брата посторонние конечности и теперь оглядывается по сторонам, пытаясь по выражению глаз вычислить обладателей этих холодных и потных ладоней. Вот только толпа непрерывно движется, лица людей сливаются в сплошную серую пелену, а сами они постоянно перемещаются с места на место, сбивая с толку. От того, чтобы начать расшвыривать окружающих направо и налево, надеясь достать виновников (и тех, кто с ними мысленно солидарен и сам пытается подобраться к кинозвезде поближе), а заодно и освобождая вокруг побольше места, Хейваджиму удерживает не только рука Каски, но и брошенный им через плечо непроницаемый взгляд.
Шизуо делает глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться и привести в порядок растревоженные чувства. Хейваджима прислушивается к себе – в данный момент сильнее всего его терзает ревность. Вот только не совсем понятно, кого именно он ревнует.
С одной стороны, его страшно раздражает, как Каска спокойно принимает со всех сторон оказываемые ему знаки внимания, как благосклонно отвечает на вопросы и как улыбается в объективы телекамер – почти искренне. Шизуо считает, что если бы его брату подобное совсем не нравилось, то он давно бы бросил свою работу.
С другой стороны, Хейваджиме в глубине души всегда хотелось, чтобы его любили. Чтобы пытались вызвать его интерес, чтобы ловили даже мимолётный его взгляд, чтобы… Вот всё то же самое, что сейчас происходит между этой огромной толпой и Каской.
Шизуо тратит несколько бесконечно долгих секунд на то, чтобы сделать выбор. Между собственным младшим братом и всеми остальными людьми он предпочитает первого. И при этом не собирается Каску ни с кем делить.
Хейваджима мысленно отсчитывает секунды. Ради Каски он готов потерпеть ещё минут пять – а потом всё-таки уведёт брата домой и спрячет от посторонних глаз.
Даже если при этом придётся применить силу.
Орихара Изая / Кадота Кёхей
Изая никогда не думал, что однажды ему пригодится то, чему его учили в старшей школе. Тем более он не мог предложить, что понадобится ему это непосредственно в той же школе, да не просто на уроке, а во время перерыва и с конкретной практической целью.
До этого момента Орихаре не приходило в голову, что самым полезным из приобретённых в школе навыков окажется умение быстро и бесшумно передвигаться вприсядку, вдумчивому и тщательному освоению которого было посвящено целое занятие – по случайному совпадению именно то, на которое Изая изволил заглянуть с целью знакомства с новым в своём окружении учителем.
Орихара даже мысленно извинился перед преподавателем физической культуры за ворота на футбольном поле, вырванные из земли не без опосредованного участия Изаи.
«Должны же у меня сохраниться тёплые воспоминания о любимых школьных товарищах?» – заготовил Орихара первую полную искренней невинности реплику на тот случай, если Кадота всё-таки откроет глаза и увидит сидящего перед собой одноклассника с мобильным телефоном, пытающегося найти наиболее выразительный ракурс для фотографии на долгую память. Далее он планировал импровизировать – в зависимости от того, поверит ли Кёхей в глубину светлых чувств Изаи или нет.
«Дотачин такой милый, когда спит», – внутренне наслаждался видом Кадоты Орихара, наклоняясь ещё ниже и практически ложась на пол в попытке уместить в кадр не только умиротворённое лицо Кёхея, но и название на обложке лежащей у него на коленях книги. Изая не мог не понимать, что шанс сделать фото будет только один, потому что резкий и громкий щелчок, имитирующий лязг закрывающегося объектива, наверняка спящего разбудит.
«Падающие на лицо пряди ему совершенно не идут, с какой стороны не посмотри», – размышлял Орихара, попеременно склоняя голову то к одному, то к другому плечу. «Может, стоит уговорить его носить бандану? Или ободок для волос?» – рассуждал Изая, чуть прикрыв глаза в попытке представить, как подобное могло бы выглядеть. Выходило довольно неплохо. Протянуть руку и прикоснуться ко лбу Дотачина, имитируя головной убор, хотелось ужасно, но это, в отличие от фотографии, могло и подождать.
Планы всегда рождались в голове Орихары в считанные секунды, хотя воплощаться потом они могли и в течение долгих лет. Но если Изая уже решил, что именно собирается делать, терпения ждать подходящего момента ему неизменно хватало.
«Подарю Дотачину модную шапочку, уговорю носить её не снимая, а потом буду показывать его портрет с непокрытой головой его друзьям!»
Орихара ещё не знал, зачем конкретно ему нечто подобное – но это обещало быть очень весёлым.
Кадота Кёхей / Тогуса Сабуро
Если кратко, то дело было так: сначала у Тогусы Сабуро был новенький фургон, а потом он познакомился с Кадотой Кёхеем. Последствиями последнего стали многочисленные ремонты любимого автомобиля и увеличение на порядок количества интересных событий в жизни.
Не то чтобы Сабуро был против последнего, даже наоборот… Но машину время от времени было очень жалко.
Кёхей скашивает глаза вправо, любуясь на профиль Тогусы. Когда Сабуро за рулём, он становится другим человеком, и лицо его при этом заметно преображается: заостряются черты, губы растягиваются в хищной улыбке, появляется зловещий блеск в глазах. Когда они не просто едут по улице по своим делам, а кого-то преследуют, такого рода изменения особенно заметны. Кадота находит их очень привлекательными – и это становится лишним поводом устраивать подобные погони почаще.
Иногда Кёхею хочется высунуть голову в окно, чтобы в полной мере почувствовать ту явно превышенную скорость, которой его щедро одаривает Тогуса. Иногда Кёхею очень интересно, что отражается на его собственном лице в те моменты, когда Тогуса лихо перестраивается из одной полосы в другую, попутно кого-то подрезая. Кадота надеется, что это всё-таки не панический ужас, а что-то более приличное.
Иногда Кёхей мечтает о том, чтобы Сабуро тоже не смог сдержать интереса и украдкой на него посмотрел. Но Тогуса за рулём неизменно сосредоточен на дороге и только на дороге, особенно когда ему приходится кого-то отчаянно догонять.
Иногда Кёхей надеется, что Сабуро не справится с управлением, что машину занесёт на повороте, что в них врежется кто-нибудь сзади – что в итоге они попадут в аварию. При этом как-нибудь так аккуратно попадут, без тяжёлых последствий для жизни. Разве что Тогуса разобьёт свой ненаглядный фургон вдребезги.
Сабуро, лишённый возможности стиснуть покрепче руль и выжать педаль газа до упора, – зрелище глубоко печальное. Но Кадота считает, что только в таком состоянии Тогуса способен отвлечься от своей машины и наконец заметить сидящего слева от него пассажира. И это, кстати, ещё один повод устраивать опасные и напряжённые погони почаще.
Иногда в Кёхее просыпается совесть, и он надеется, что его мечты о автокатастрофе всё-таки не сбудутся. В глубине души ему очень не хочется расстраивать Тогусу, который любую царапину на боку фургона воспринимает с такой болью, будто она проходит по его собственному телу. В подобные периоды затишья Кадота старается никуда не вмешиваться, пока Сабуро не приходит к нему и не начинает сам жаловаться на скуку и не то, что машина стоит совершенно без дела, что не слишком для неё хорошо.
И Кёхею ничего остаётся, кроме как влезать с новую авантюру. С обязательной сценой погони в конце, разумеется.