Тосиэ, Мацу и войнаТосиэ, Мацу и война
– Я всегда буду следовать за вами, Инутиё-сама, – Мацу прижимает руку к сердцу и склоняет голову в полагающемся моменту поклоне.
Тосиэ, если в глубине души быть честным с самим собой, хотел бы, чтобы это было не так. Место за спиной даймё должно принадлежать одному из его младших родственников (Кейдзи, где тебя носит?) или верных вассалов (которых у мелкого, незначительного клана Маэда вовсе нет), но никак не любимой супруге.
Ах, если бы Мацу не справлялась с возложенной на неё обязанностью! Тогда можно было бы с чистой совестью отправить её обратно в Кагу – да и самому при случае сбежать следом, потому что одинокий боец многого не навоюет, что бы по этому поводу не говорили законы чести. Тосиэ хотел бы оградить Мацу от всех этих бессмысленных сражений, чтобы у длинных, жадных рук войны не было ни одного шанса дотянуться до благоверной.
Вот только сама Мацу слишком хорошо знает свой долг и просто идеально его исполняет.
К тому же глава клана Маэда не может не понимать, что без её поддержки не выдержал бы всех своих битв. Только Мацу может в нужный момент приободрить словом. Только Мацу может так мягко напомнить ему о лежащих на плечах обязанностях вассала и правителя. В конце концов, только Мацу может посреди утомительного похода напомнить ему о доме запахом вкуснейшей еды по тщательно скрываемому фамильному рецепту.
Тосиэ может сколько угодно упрекать себя в малодушии, но отказаться от этого не сможет. Он не прекратит ловить каждую секунду, проведённую рядом с женой. И не перестанет делать всё возможное, чтобы таких мгновений было больше. И неважно, будут они проведены дома, или в дороге, или в битве на чужой земле.
Тосиэ не сомневается, что эта война однажды – и довольно скоро – сожрёт его целиком, и поэтому он старается успеть как можно больше.
О том, что случится после, он старается не думать. Днём у него даже получается – по окрестным землям не без участия Кейдзи расползаются слухи о добродушном и лёгком характере Маэды, – но ночью тёмные мысли берут верх. Долгие предрассветные часы Тосиэ проводит в извинениях и благодарностях.
Мацу знает, как правильно разговаривать с любым человеком в любом состоянии, умеет утешить и привести в чувство всего парой фраз. Но этими способностями она не пользуется, только раз за разом повторяет:
– Я всегда буду следовать за вами, Инутиё-сама.
Сердце ей при этом подсказывает, что это ложь.
Её, в отличие от мужа, эта война так просто не отпустит.
А это посвящается моим любимым крекерам, солёненьким и хрустящим.
Кейдзи и
– Ты не должен быть втянут в эту войну, Кейдзи, – повторяет Уэсуги в очередной раз.
Отдыхающий под цветущей сакурой бродяга – зрелище само по себе на редкость безмятежное, а уж если это не просто случайный прохожий, а вполне конкретный Маэда, то более умиротворяющей картины не сыскать во всей стране.
С другой стороны, если Кейдзи заявился в Этиго, значит, что-то опять затевается. Просто так зайти в гости к другу в это смутное время не может даже не имеющий перед собственным кланом обязательств.
– Но как иначе? Мне тоже нужно немного счастья. А что поделаешь, если из семи богов мне благоволит только Бисямонтен, да и то не всегда?
Кенсин подвигается ближе, потому что только так можно увидеть, насколько серьёзен изображающий беспечность Маэда.
Широкая улыбка, чуть прищуренные глаза – на это можно не обращать внимания. Едва-едва заметная складка между бровей – очень плохой знак.
Уэсуги знает, насколько Кейдзи не любит серьёзных разговоров, и не собирается расспрашивать его о причинах тревоги, поэтому принимает предложенный тон.
– Тебе симпатизируют девушки. Если бы твой друг Тёсокабе попросил за тебя Бендзайтен, вряд ли она смогла отказать.
Маэда отмахивается:
– Неужели ты думаешь, что пират добровольно поделится с кем-нибудь своей удачей?
– С тобой – может.
– Я не возьму, – тихо говорит Кейдзи.
«Я не позволю вмешивать ещё одного дорогого мне человека», – привычно слышит Кенсин. С этим спорить бесполезно.
Тем не менее, немного помолчав, Уэсуги предпринимает следующую попытку:
– Ты знаешь о войне больше, чем кто-либо другой, именно потому что наблюдаешь её со стороны. Но кое-что ускользает от твоего взора.
Маэда бросает на Кенсина взгляд и приподнимает брови, обозначая своё внимание.
– Ты почему-то не слышал, что Бисямонтен покровительствует не только войне. – Уэсуги как никогда близок к тому, чтобы потерять извечное хладнокровие, но продолжает: – Я готов тебя в этом переубедить.