Поэтому буду продолжать заниматься любимым...
Два на редкость двусмысленных однострочника.Два на редкость двусмысленных однострочника.
1. Нет, он не просто "съел однажды", он сам по себе тот-ещё-фрукт, да не просто дьявольский, а чрезвычайно дьявольский, разрисовать бы его однажды с головы до пяток фирменными завитушками, чтобы даже с первого взгляда не возникало сомнений относительно его сущности.
2. Иногда Зоро и Санджи дрались по нескольку раз за день – неизменно по поводу, найти который не представляло проблемы. Но они никогда не бились всерьёз.
Луффи и Зоро дрались всего один раз. Но эта схватка была самой настоящей, в которой не места сдерживанию себя от нанесения по-настоящему сильных ударов, зато есть – искреннему желанию доказать свою правоту посредством избиением противника до полусмерти.
Наверное, Зоро мог бы сделать из этих двух фактов какой-нибудь вывод… если бы случайно не заснул в процессе.
Кума / Рейли. Разговор, которого никто не слышал.Кума / Рейли. Разговор, которого никто не слышал.
Если у тебя есть время только на пару коротких фраз, что сказать?
Если эти слова пусть и не будут последними в жизни, но явно окажутся самыми важными из немногочисленных оставшихся. Если услышит их всего один человек, о котором ты, конечно, наслышан, но с которым не знаком и поэтому не знаешь, можно ли ему доверять. Но выбора нет, да и то, что он делает сейчас, слишком красноречиво говорит в его пользу.
– Если бы у меня были каникулы, я бы хотел отправиться в какое-нибудь тихое местечко в мирном ИстБлю. Но, кажется, эти «детишки» пока не разделяют моих ценностей. Когда встретишь их в следующий раз, убедись за меня, что они готовы к Новому миру.
Мугивары. «Мы такие разные, но всё-таки мы вместе».Мугивары. «Мы такие разные, но всё-таки мы вместе».
Отошедший чуть в сторонку Брук наблюдал за своими новыми накама, которым всё никак не надоедало продолжать празднование, посвящённое в том числе и его присоединению к команде.
– Невежливо вот так сбегать, – неслышно подошедшая к скелету Робин мягко улыбнулась. – Что же за мысли вас так терзают, что для разборки с ними потребовалось уединение, музыкант-сан?
Упомянутые мысли были так отчётливы, что для облачения их в слова много времени не потребовалось.
– с первого взгляда заметно, насколько разные люди собрались в этой команде. И я никак не могу понять, что же их… вас… то есть нас объединяет.
– Разные? А мне кажется, что вы ошибаетесь, у нас очень много общего. Стремление к мечте и вера в правильность выбранного пути. Сила и решимость отстаивать собственные убеждения. Безграничная поддержка, взаимовыручка и даже жертвенность – нерушимые узы накама. – Археолог немного помолчала, заполнив паузу глотком из наполненной кружки, которую она всё это время не выпускала из рук. – Каждый из этой команды – в своём роде лучший в мире, пусть пока мало кто об этом знает. Как думаете, вы сможете соответствовать?
– Я… пока не знаю. Но я буду стараться, не жалея своего живота! Хотя у меня его и нет, ведь я же скелет!
– Я в этом не сомневаюсь. И скажу по секрету: капитан-сан в этом тоже более чем уверен. Удивительно, но иногда он разбирается в людях куда лучше, чем они сами в себе.
И пусть длинные резиновые руки уже утянули музыканта обратно в эпицентр маленького праздника, и её уже никто не слушал, Робин закончила:
– Если кто-то так безапелляционно думает, что ты куда лучше, чем есть на самом деле, и тебе самому не даёт в этом сомневаться, то ты сделаешь всё, чтобы впредь находиться рядом с этим человеком, и приложишь все силы, чтобы соответствовать его представлениям. И тут уже не так уж важно, какие люди занимаются тем же самым в непосредственной близости от тебя.
Паули / Нами. «Выходи за меня!»Паули / Нами. «Выходи за меня!»
Ну да, с первого взгляда она показалась ему вполне обычной бесстыдной женщиной. Но она же пришла в док – в док! где в поте лица трудятся настоящие мужчины! – в столь неподобающем виде, что ему ещё оставалось думать?
Но потом всё так завертелось, столько событий произошло; и её действия во всём этом заставили его задуматься о ней в совсем другом ключе. Например, нельзя было не заметить её отчаянную смелость. Её преданность команде и веру в силу накама. Её собственную силу, позволяющую ей даже в бою не отставать от тех монстров, с которыми ей посчастливилось плавать на одном корабле.
Её ноги, бесстрашно несущие хозяйку прямо по мокрым скользким крышам навстречу надвигающейся волне…
И это лишь малая часть достоинств рыжего навигатора, но и их более чем достаточно, чтобы простить ей такую бесцеремонность как переодевание на глазах посторонних лиц явно противоположного пола.
Примерно так размышлял Паули, стоя перед дверью, за которой были отведённые для пиратов комнаты здания Галлей-Ла. И так как себя он считал человеком приличным, то после всего этого выбора у него не оставалось.
К счастью, на стук плотника дверь открыла госпожа навигатор лично, поэтому он смог быстро, пока окончательно не испарилась ещё секунду назад имеющаяся в избытке решимость, выпалить:
– Выходи за меня! – и Паули отвёл глаза, потому что уже и сам понимал, что настоящее предложение должно делаться совсем не так.
Но прикосновение нежной руки к его щеке, подталкивающее поднять глаза, подарило ему робкий лучик надежды на положительный ответ.
– Я понимаю, что ты сражён моей красотой и что я тебе обязана за помощь и лично моё спасение… и что, возможно, ты именно тот плотник, который согласился бы уплыть с нами из города воды…
Их взгляды наконец встретились, и Паули разглядел в прекрасных карих глазах Нами такой тёплый золотистый свет.
– …Но неужели ты думаешь, что я уже забыла, как ты пытался украсть мои деньги?!
И один-единственный удар изящного, но удивительно увесистого кулака надолго избавил Паули от романтического настроя и вообще от желания связываться с женщинами.
Луффи / Нами.
Нами пристально посмотрела на лежащий перед ней на столе почти чистый лист. Он определённо должен был в скором времени стать ещё одной картой и уже был должным образом расчерчен… Но вот что именно навигатор хотела на него нанести, у неё внезапно и совершенно бесследно вылетело из головы.
Нами сосредоточилась и попыталась восстановить произошедшую цепочку событий. Погода с утра была чудесной, море спокойным, ветер устойчивым, и до ближайшего острова было ещё плыть и плыть. Поэтому она и решила посвятить некоторое количество времени одному из своих любимейших занятий. И даже начала рисовать, и только оторвала взгляд от бумаги и перевела его в иллюминатор, чтобы дать небольшой отдых глазам перед основной частью работы… как поймала этим самым взглядом до мельчайшего шовчика знакомую соломенную шляпу. И неизвестно сколько времени она так просидела, наблюдая за резвящимся на палубе резиновым безобразием и особенно за сидящим на его макушке рукотворным подобием солнечного круга.
«Раз уж я начала работу, то её нужно закончить!» – повторяла про себя Нами, пока поднималась из-за стола, шла к выходу и распахивала дверь каюты. Честно говоря, сначала она собиралась использовать традиционные силовые методы вбивания в пустые головы хоть небольшого количества разума, но почему-то решила отступить от этой привычки.
– Луффи! Можно тебя?.. – она не успела договорить, а Мугивара уже одним рывком сократил разделяющее их расстояние и теперь стоял прямо перед ней, привычным жестом придерживая шляпу.
– Да, Нами? Ты что-то хотела?
– Луффи, я пытаюсь заниматься своей работой, а вы… шумите и меня отвлекаете. Не могли бы вы немного посидеть тихо или хотя бы уйти с палубы?
– Конечно, Нами, – Луффи широко улыбнулся. – Если это так важно для тебя.
– Я буду очень признательна, – сказала навигатор, уже отвернувшись и следуя обратно к разложенным на столе бумагам. Она услышала, как дверь за её спиной захлопнулась.
И только собравшись с мыслями и уже взяв в руку перо, Нами краем глаза заметила, что капитан закрыл дверь изнутри и теперь подпирал её спиной, усевшись прямо на пол. В ответ на недоумённый взгляд он просто пояснил:
– Я буду следить, чтобы тебе никто не мешал, – и улыбнулся шире обычного.
За несколько медленных и глубоких вдохов навигатору удалось убедить себя, что присутствие тихо сидящего Луффи в каюте будет отвлекать её меньше, чем тот же Луффи, но бегающий по палубе и разгоняющий накама, и даже в очередной раз сосредоточиться на карте. И процесс рисования с каждым ложащимся на бумагу штрихом увлекал её всё больше, и она даже почти забыла, что в общем-то не одна… Как лёгшие ей на плечи ладони и прижавшаяся к затылку грудная клетка быстро вернули всё на обычные места. Это, конечно, был Мугивара, подошедший совсем неслышно и теперь с интересом заглядывающий ей через плечо.
– Луффи, что ты делаешь?
– Пытаюсь понять, что же в этом листе бумаги такого особенного, потому что ты выглядишь такой счастливой, когда рисуешь, – со свойственной ему непосредственностью ответил капитан и так же просто добавил: – Хотя, наверное, сейчас ты немного расстроишься или даже разозлишься, потому что я тебя случайно отвлёк.
– А вот и не буду. Мне вовсе не из-за карты так тепло.
Крокодайл / Луффи. А ключ можешь выбросить, он тебе всё равно уже больше не понадобится…Крокодайл / Луффи. А ключ можешь выбросить, он тебе всё равно уже больше не понадобится…
Никто из них не думал, что однажды сбежит из неприступной подводной тюрьмы. Может быть, какие-нибудь закоренелые оптимисты и надеялись на это, но Импел Даун быстро отучал от веры в чудеса. Неожиданный, совершенно невозможный шанс побега, кровавый путь обратно к солнечному свету, который им удалось пройти, хотя многие их товарищи по несчастью остались на полу многочисленных коридоров тюрьмы… До сих пор было сложно поверить, что всё это действительно произошло.
Никто из них не думал, что если вдруг окажется на свободе, отправится не домой, не в какое-нибудь тихое и спокойное местечко и даже не продолжит заниматься тем самым, за что был заключён, а прямым курсом будет плыть на грозящую вот-вот разразиться масштабную битву между пиратами Широхиге и его союзниками с одной стороны и объединёнными силами Флота и Шичибукаев с другой.
Поэтому на корабле, идущему в Маринфорд, было довольно тихо. Кто-то нашёл себе укромное местечко и там предавался заслуженному отдыху, кто-то обшаривал судно, готовясь к новому бою, кто-то бурно праздновал собственное освобождение – к счастью, в глубине трюмов, откуда звукам довольно сложно добраться до палубы… а кто-то просто сидел и предавался размышлениям, разглядывая небо и краем глаза присматривая за стоящим у штурвала Джимбеем. Как Крокодайл.
Бывшего шичибукая всё это вполне устраивало, он был вовсе не против именно так провести весь путь до Генштаба. Если бы на корабле были только обычные, нормальные люди, то Мистеру 0 это бы удалось. Но где-то на борту был ещё…
– Крок! Крок! Кро-о-ок!
В мыслях помянутый Монки Д. Луффи не заставил себя долго ждать, будто бы из ниоткуда появившись в поле зрения бывшего шичибукая.
– Смотри, что у меня есть! – и неведомое нечто было незамедлительно подсунуто прямо под пересечённый шрамом нос.
Крокодайл незаметно вздохнул. Он уже знал, что легче сделать то, что ждёт от него прибежавший Мугивара, чем объяснять несносному мальчишке, почему именно он этого делать ни в коем случае не будет. И было совершенно очевидно, что куда проще прямо спросить, чем пытаться самому разглядеть туда-сюда мотающийся предмет, крепко зажатый в резиновой ладони.
– Что это?
– Ключ, – Луффи улыбался до ушей, как будто именно это должно было всё объяснить такому непонятливому Мистеру, как 0. – Я его нашёл, пока мы бегали по тюрьме. Может быть, он даже от той камеры, где ты сидел! Ты бы хотел, чтобы у тебя был такой?
– Я в любом случае не собираюсь возвращаться в Импел Даун, – будто бы невпопад, а на самом деле угадывая три следующие реплики резинового пирата, ответил Крокодайл.
Луффи подумал (доли секунд) и нашёл новый аргумент в ту пользу, что он считает своей.
– А вот если я когда-нибудь попадусь, этот ключ мог бы тебе здорово помочь меня спасти, – и упрямо попытался вложить нагревшийся от его тепла кусок металла в единственную ладонь своего собеседника.
– Я не буду тебя спасать, – Крокодайл так пристально посмотрел на Мугивару, что тот даже ненадолго прекратил своё вечное движение. – Я тебя скорее убью, чем позволю ещё раз отправиться в этот ад. А ключ можешь выбросить, он тебе всё равно уже больше не понадобится…
Шанкс и Луффи идут на рыбалку.Шанкс и Луффи идут на рыбалку.
– Запомни, Луффи, самое важное в жизни пирата – это умение выживать, оставшись один на один с такой своевольной и беспощадной к недостойным стихией как океан. Что вдвойне сложно для тех, кто не умеет плавать.
– Шанкс!
Поэтому, если ты и правда собираешься стать пиратом, то тебе многому придётся научиться.
– Например, чему?
– Например, плавать…
– Ну Ша-а-анкс! Давай лучше займёмся чем-нибудь интересным!
– Хорошо. Тогда мы пойдём на рыбалку. Уметь добывать себе еду в открытом море – это тоже очень важно.
– Но это же скучно – закидываешь удочку и ждё-ё-ёшь. И просто, я это давно умею.
– Ты раньше рыбу с берега ловил, так?
– Так.
– А мы будем с корабля! Это совсем другое!
– Правда?
– Правда.
– А почему?
– Потому что у берегов водятся только всякие неинтересные рыбы.
– А мы поймаем Короля Моря?
– Это уж как получится. Смотря на кого будем ловить…
Шанкс / Багги. Бара-бара и сокровища + «Я не тот, за кого ты меня принимаешь».Шанкс / Багги. Бара-бара и сокровища + «Я не тот, за кого ты меня принимаешь».
– Я не тот, за кого ты меня принимаешь, – сходу заявляет Шанкс, даже не утруждая себя произнесением фразы типа «Доброе утро, Багги!» И улыбается при этом, разумеется, будто опять что-то нехорошее с участием накама замыслил.
– А кто? – только и остаётся переспросить Багги, потому что он действительно пока не понимает, к чему ведёт этот рыжий, но и оставить его без внимания не может.
– Я – самый настоящий пират, который очень, очень любит сокровища! – провозглашает Шанкс, некоторое время смотрит на подозрительно и недоверчиво уставившегося на него синеволосого и снисходит-таки до уточнения: – Просто мои сокровища несколько иные.
– Ха! Ты опять за старое? – Багги старательно нагоняет скуку на своё лицо, так как это уже не первая попытка убедить его, что в мире существуют ценные вещи кроме золота. До этого Шанксу ни разу не удавалось найти ответа за неизменно следующий за подобного рода заявлением вопрос «Если это действительно так ценно, то почему меня это не привлекает (а значит и никого разумного тоже)?», который устроил бы их обоих. Но рыжий точно не был намерен сдаваться.
– И что же на этот раз представляет из себя твоё «сокровище»? – Багги был почти готов к моменту небольшого, но сладкого триумфа… и совершенно не ожидал, что палец Шанкса укажет непосредственно на самого Багги. Рыжий снисходительно пояснил:
– Если бы ты во всеуслышание заявил, что считаешь себя сокровищем, то на тебя бы странно смотрели, как на человека с круглым красным носом.
– Причём тут мой нос?! – ради любимого возмущения Багги даже вновь обрёл дар речи, но этот вопль был привычно проигнорирован.
– И как нашедшему сокровище мне полагается его часть! – как ни в чём не бывало развивал Шанкс свою мысль. – И тут нам очень повезло, что тебе достался Дьявольский фрукт с как раз подходящими свойствами. Думаю, я соглашусь на нижнюю половину…
ВНЕЗАПНЭ!!! Якобы серия, связанная общим сюжетом, которого на самом деле нет. Луффи /
Субординация.Субординация.
Луффи остаётся собой независимо от того, что сейчас с ним происходит. И при этом он всегда остаётся капитаном – это звание никому не приходит в голову оспаривать.
Даже если со стороны может показаться, что Зоро может невозбранно творить с Мугиварой всё, что ему заблагорассудится, а это совсем не согласует с понятием «субординация».
Вот только мечник лучше всех знает, что всё началось именно с Луффи. Мугивара его сам нашёл, спас, купил и как-то между делом накрепко привязал к себе. А потом, спустя некоторое время, сам пришёл и прямо и совершенно беззастенчиво предложил, сделав огромный шаг навстречу и полностью при этом открывшись. И отказ, разумеется, принимать решительно отказался, как это обычно у него бывает.
И каждый следующий раз начинался с того, что Луффи небрежно бросал через плечо пару слов, или манил к себе жестом, или звал всем своим существом. Ну или приходил сам и с ходу начинал, совершенно не заботясь о том, что Ророноа может быть чем-то занят.
Даже если со стороны может показаться, что Зоро может невозбранно творить с Мугиварой всё, что ему заблагорассудится, это верно лишь наполовину. На самом деле их желания совпадают.
Страхи.Страхи.
Зоро всегда старается быть с Луффи как можно более аккуратным и нежным. Это совершенно не вяжется с его образом, он в принципе не создан для чего-то подобного, но иногда у него получается быть именно таким.
Но удаётся ему это только когда капитан ничего не предпринимает, а Мугивара не может долго держать себя в стороне от активных действий. Он не может не дразнить, не может не провоцировать, и его вроде бы простые и почти невинные прикосновения быстро разбивают самоконтроль мечника и надёжно выгоняют посторонние мысли из зеленоволосой головы.
Но в следующий раз Зоро опять попытается сделать всё по-своему. Потерпит очередное сокрушительное поражение, разумеется, но не прекратит попыток. Потому что где-то глубоко-глубоко в душе Ророноа живёт маленький страх. Или даже два, тесно связанные между собой.
Ну и что с того, что ужасный Охотник на пиратов и мелкие страхи – это вещи в высшей степени несовместимые. Тут замешан Луффи, для которого невозможных вещей не бывает.
Во-первых, Зоро опасается ненароком причинить своему капитану боль, поэтому и старается держать себя в руках. Вот только Мугивара далеко не самый обычный человек, и с его резиновым телом можно делать много чего из того, что для нормального человека закончилось бы крайне плачевно, без каких-либо неприятных последствий и даже неудобств. И это очень хорошо известно мечнику, ибо не раз было проверено на практике.
Во-вторых, Зоро боится, что однажды капитан скажет ему что-нибудь такое… например: «С тобой так скучно». Или: «Мне надоело». Или вообще: «Ты мне больше не нужен». А может просто посмотрит так выразительно, развернётся и уйдёт. Ну и, собственно, всё, на этом счастливая жизнь Ророноа закончится. Правда, мечник прекрасно знает, что Мугивара подобного не сделает ни при каких обстоятельствах.
Поэтому Зоро может только сердиться на себя и свои глупые, совершенно иррациональные, безосновательные страхи. Пока Луффи не подходит и не целует его в лоб, чтобы разгладить эту залёгшую между тонких изломанных бровей суровую, глубокую складку.
Обратная сторона.Обратная сторона.
Проснулся Зоро от ощущения странной тёплой тяжести в низу живота и от того, что пара подозрительно знакомых рук довольно тщательно его облапывала.
Вообще-то у Ророноа было прекрасное чувство опасности – в каком бы сонном состоянии он не находился, он мог почувствовать угрозу как минимум за полминуты до её появления. И даже его вечное сладкое посапывание на палубе вовсе не было беспробудным, потому что Зоро не мог не просыпаться каждый раз, когда к нему кто-либо приближался. Даже если это был кто-то из экипажа корабля, но в этом случае мечник просто не подавал виду и почти сразу же снова погружался в дремоту.
И, как Зоро выяснил не так давно, не распространялось это чутьё только на одного человека, доверие к которому превышает все пределы разумного и за которого совсем не жалко отдавать мечту, жизнь и прочие мелочи.
Который в данный момент сидит непосредственно на Ророноа.
– Луффи… – выдохнул мечник сквозь сжатые зубы, – дай мне хотя бы проснуться…
– Ты уже! – радостно возразил Мугивара, ничуть не смутившись и продолжая с неугасающим интересом исследовать имеющуюся в его полном распоряжении верхнюю половину тела мечника то ладонями, властно и уверенно, то только кончиками пальцев, почти невесомо и дразнящее, а особо привлекательные места – губами и языком, при этом низко наклоняясь и щекоча прядями растрёпанных волос.
– С пробуждением, кстати, – возвестил Луффи, наконец оторвавшись от своего занятия. – Перевернись?
Зоро уже успел отвесить себе мысленный подзатыльник за засыпание на полу «вороньего гнезда» в одних штанах и провоцирование собственного капитана на такого рода деятельность, ещё один – за разнообразные мысли о своём возможном участии в вероятном и вполне закономерном её продолжении, и третий, самый сильный и действенный – за неуместные мысли вообще. И мечнику потребовалось несколько секунд, чтобы смысл последнего произнесённого слова до него дошёл.
«Ага. Этого тоже можно было ожидать», – подумал он, устраиваясь на животе. Луффи, ухитрившийся не свалиться с Зоро во время совершаемого им манёвра и теперь не менее комфортно расположившийся у мечника чуть пониже поясницы, тихонько засмеялся.
– Что ты там увидел? – Ророноа попытался обернуться, но капитан надёжно прижимал его к полу.
Зоро почувствовал, как по его спине пальцем провели несколько прямых линий.
– Ничего, – наконец ответил Мугивара. – Просто… доски отпечатались. – И он начал методично разминать мечнику спину, начав с плеч и постепенно спускаясь всё ниже.
Когда тонкие, но сильные руки наконец достигли пояса, Луффи задумчиво выдал:
– Вот какая она, обратная сторона Зоро, – и широко улыбнулся.
Потому что спина мечника действительно не очень-то похожа на то, что можно видеть в просвете его расстёгнутой рубашки. Конечно, там точно такая же кожа, загорелая до ровного бронзового оттенка и чуть-чуть солёная от морского ветра, а под ней – точно такие же жёсткие жгуты натренированных мышц. Но грудь и живот Зоро все покрыты следами прошедших схваток: короткими, почти незаметными рубцами, тонкими светлыми нитями давно заживших шрамов, ну и особо бросается в глаза протянувшееся от плеча до пояса последствие схватки с Михоуком. А спина у Ророноа гладкая-гладкая, без единой отметины.
Луффи даже несколько раз провёл рукой по ровной коже, словно не доверяя собственным глазам. Ни одного шрама, даже самого маленького и давнего. Вообще ни одного.
Кажется, это открытие ещё сильнее заинтриговало капитана, и он явно собрался продолжить тщательное и обстоятельное изучение устройства одного отдельно взятого мечника и дёрнул его за пояс.
– Луффи, это мои штаны, – предпринял Ророноа последнюю (заранее безуспешную) попытку.
– Конечно, твои, – неожиданно согласился Мугивара. – А сам Зоро – мой. Целиком.
И с таким заявлением уже не поспоришь.
По праву.По праву.
В жизни прозванного Охотником на пиратов не было ни полутонов, ни полумер. Уж таким он был человеком. Если кем-то становиться, то только лучшим в мире. Если что-либо решить, то следовать этому до конца. Если вступать в бой, то превосходить себя и побеждать. И всё это, конечно, без лишних громких слов, доказывая свои принципы поступками. А если доверять…
Это Ророноа выяснил совсем недавно. Раньше он мог рассчитывать на себя и только на себя и в целом был доволен таким положением дел. Но потом он встретил Монки Д. Луффи – и это событие перевернуло всю жизнь мечника вверх дном. Впрочем, Мугивара так действовал на всех, и это вполне очевидно, если хоть немного узнать ставших его накама.
В общем, так получилось, что если доверять, то всегда и целиком, независимо от того, что этому резиновому безобразию в шляпе взбредёт в голову на этот раз. Это оказалось так просто – вложить в чужие руки всего себя: и мечту, и душу, и жизнь, и тело. А принял капитан всё это как само собой разумеющееся или вовсе не заметил столь щедрого жеста – кто его разберёт.
…и тело. Кажется, Луффи пришёл взять принадлежащее ему по праву.
Привычно.Привычно.
Зоро неоднократно ловил на себя взгляды совершенно незнакомых людей, встреча с которыми случайна, мимолётна и никогда не повторится, и без труда читал в них два из раза в раза повторяющихся чувства: насмешку и сочувствие. Впрочем, остальным накама Монки Д. Луффи в аналогичной ситуации приходилось куда хуже, потому что к мрачному и вооружённому до зубов мечнику мало кто рисковал подходить близко, в то время как другим, не обладающим столь блестящей плохой репутацией, приходилось ещё и выслушивать много однообразного на тему «Что, вот ЭТО и есть ваш капитан?» На такие заявления пираты Мугивары могли только улыбаться многозначительно и снисходительно желать непрошенным собеседникам никогда в жизни не узнать, почему за голову этого смешного беззаботного резинового мальчишки назначена столь высокая цена. Потому что кроме его собственных накама подлинную сущность Монки Д. Луффи видели разве что его враги, ненадолго попасть в список которых было довольно ограниченное число способов и расправу с которыми Мугивара не имел привычки откладывать, в процессе обязательно проявляя себя с неожиданной стороны.
У самого Ророноа были причины думать, что он знает Луффи получше прочих, хотя бы потому что он неоднократно имел возможность изучать капитана с предельно близкого расстояния и вообще старался постоянно держать его в поле зрения. Это, кстати, было одной из причин, почему в отсутствие Мугивары именно ему выпадало принимать решения за всю команду: мечник лучше других знал, что от них мог ждать капитан. Хотя действия самого Луффи при этом всё так же оставались почти полностью непредсказуемыми.
Поэтому Зоро даже не удивился, когда однажды Мугивара решил радикально поменять устоявшийся порядок их уединённых встреч. А точнее, перевернуть. Хотя этого, если быть до конца честным, рано или поздно ожидать стоило.
Как и стоило ожидать, что Луффи будет вести себя в той же манере, как в битве с серьёзным соперником, потому что уж кто-то, а мечник уж точно был крайне серьёзным, пусть и совсем не противником. И начнёт капитан с простых вещей, постепенно переходя к более действенным приёмам, не стесняясь их заимствовать у оппонента. И, конечно, не будет давать ни секунды на то, чтобы перевести дыхание.
Ну и в итоге обязательно победит. Упадёт прямо там, где стоял, и уснёт ещё в коротком полёте к земле.
Упадёт точно на привычно подставленное мечником плечо.
Михоук / Куина - каникулыМихоук / Куина - каникулы
Считается, что чем выше положение человека в обществе, тем меньше у него свободного времени. Больше ответственности, лишние обязанности, всё в этом роде… это почти неписанное правило.
Но не стоит забывать, что на пиратов правила не распространяются. Даже на Шичибукаев, подчинение которых Мировому Правительству по большей части носит чисто формальный характер.
А если уж учесть, что у данного конкретного пирата даже команды нет, то ничто не мешает ему устроить себе небольшие каникулы. Почему нет? Сбежать куда-нибудь с излишне шумного Гранд Лайна, благо способностей хватает сделать это непосредственно через Калм Белт, и провести недельку-другую на каком-нибудь мирном островке в спокойном Ист Блю. Несогласные могут высказывать свои возражения чёрному лезвию Кокто Йору.
Возможно, Соколиные Глаза Михоук думал об этом, возможно, о чём-то своём размышлял, а может быть, он просто дремал, удобно устроившись под раскидистым деревом, но тут его потревожил девчоночий голос.
– Ты не местный, – это не было вопросом.
– Да, - подтвердил Михоук, не удосужась открыть глаза.
– И ты мечник, – ещё одно утверждение.
– Да, – снова согласился Михоук с вполне очевидным фактом.
Неизвестная юная гостья (хотя ей правильнее называться хозяйкой, потому что она-то явно была родом с этого тихого островка) помолчала немного, но потом не менее ультимативно заявила:
– Когда-нибудь мне придётся тебя победить.
– Зачем? – Шичибукай даже немного удивился.
– Чтобы доказать, что женщина может сражаться не хуже мужчины, мне понадобится действительно сильный противник. А ты таким как раз выглядишь.
Михоук чуть-чуть приподнял уголки губ в лёгкой улыбке.
– Хорошая цель. Я буду ждать следующей встречи. Или ты хочешь попробовать свои силы сейчас?
Хоть её собеседник совсем на неё не смотрел, Куина покачала головой.
– Нет. Я же не такая как этот не умеющий верно оценить свои и соперника силы дурак. – Она сделала небольшую паузу, словно вспоминая что-то, но потом тряхнула головой и закончила: – К тому же у меня тоже сегодня выходной.
Смокер / Боа Хэнкок - близостьСмокер / Боа Хэнкок - близость
О пиратах Куджа и в особенности об их несравненной предводительнице ходило множество крайне занимательных слухов. В основном они касались неземной красоты женщин Амазонии Лили и загадочных статуй, прямо-таки излучающих безграничное обожание. О том, как подобные «произведения искусства» появлялись, Смокеру было известно, причём известно точно, а не с непроверенных слов даже во Флоте имеющихся любителей посплетничать. Сила и способности каждого из Шичибукай – в числе многого прочего и это должен был знать каждый офицер высокого ранга.
А вот насчёт внешности этих пираток… об этом коммандор ничего сказать не мог – он никогда не встречался ни с Боа Хэнкок, ни с её подчинёнными. Вплоть до того момента, когда его, как и многих других флотских, приказом Главнокомандующего Сенгоку не призвали в Маринфорд, куда для тех же целей попросили приехать и всех лояльных Шичибукай.
Правда, при первоначальной расстановке сил вокруг эшафота Портгаса Д. Эйса Смокер оказался довольно далеко от восседавшей на своём неизменном змее Императрицы, и рассмотреть её толком не удалось. А уж в пучине не замедлившей начаться схватки с Широхиге было вовсе не до поиска женщины, формально являющейся союзником. Коммандор мог бы даже не заметить появления объекта своего интереса в непосредственной близости, если бы очередной удар Хэнкок не пришёлся непосредственно по нему.
Впоследствии, уже после окончания битвы, Смокер размышлял, что красоту гневающейся Императрицы преувеличить довольно сложно. Но всё-таки лично он считал, что расплачиваться сломанным дзюттэ за возможность лишний раз увидеть грациозный и сильный взмах длинной, стройной ноги – это несколько дороговато, а если учитывать прочие обстоятельства – и вовсе неприемлемо.
Кизару / Марко - больКизару / Марко - боль
Лучи света пробивают Марко насквозь, но он, окутанный всполохами синего пламени, лишь насмешливо растягивает губы:
– Какая боль…
Кизару тоже улыбается – хотя кто его на самом деле знает, это его обычное лицо.
– Не ври, Феникс, – и готовится к новой атаке. – Мне такие птенцы ещё не попадались…
Все без исключения лучи достигают цели, но это не мешает Марко подлететь вплотную, в пируэте сменить форму и нанести собственный удар – ногой.
– О-о-о, как больно! – передразнивает адмирал, закрываясь руками.
– Врёшь! – не остаётся в долгу Феникс, и его обычно бесстрастное лицо искажает что-то вроде досады.
Противники попались друг друга стоящие.
В следующую секунду первого из командиров Широхиге взрывной волной уносит далеко от врага.
Роб Луччи / Айсберг - шрамыРоб Луччи / Айсберг - шрамы
С той памятной ночи – двух ночей, если быть точным, но слившихся в одну из-за отсутствия между ними дня – у мэра Вотер7 осталось много шрамов. И те небольшие, круглые, оставленные насквозь прошившими тело пулями – самые незначительные из них. Они почти не болят, может быть, потому что их оставили люди, которых он считал своими личными врагами или, по крайней мере, никогда не зачислял в друзья. Ну или просто эти шрамы кажутся слишком незначительными по сравнению с теми, что были оставлены на его сердце.
Айсберг-сана все в городе почитали как человека, сделавшего для Вотер7 больше, чем кто-либо другой – ну разве что за исключением построившего знаменитый морепоезд Тома. Именно по этой причине он занимал пост мэра, и занимал заслуженно.
Но всё-таки в первую очередь Айсберг был плотником. Он мог отменить все связанные с управлением городом дела только из-за того, что ему не хочется ими сейчас заниматься, но он не мог не приходить в доки в появившееся свободное время. Он не мог не принять участие в строительстве нового судна и не мог отказать кораблю в ремонте. И он искренне пытался передавать другим не только свои умения и знания о ремесле, но и суть настоящего судостроителя. В своё время он получил её от Том-сана. «Мужчина должен строить свои корабли с «Доном»!» – повторял тот, и эта кажущаяся простой фраза лежала в основе всей его жизни.
Айсберг знал, что Правительство рано или поздно пошлёт за ним своих агентов, допускал, что они до последнего момента не раскроют своих личностей и будут применять запрещённые методы, но отказывался верить в то, что ими в конце концов окажутся работники компании «Галлей-Ла» и в том числе – плотники Первого дока, то есть люди, которым он доверял больше, чем кому-либо другому. Осознание этого факта оставило на его сердце такие раны, что не перестанут болеть, даже когда время их наконец затянет и превратит в неаккуратные шрамы.
За пять прожитых в городе воды лет Луччи научился многому, пусть в основном это касалось кораблестроения. И он узнал многое о Айсберге – не только то, что было связано с «Мастерами Тома» и хранимыми ими секретами, и то, что знали о мэре жители его города, но и многое о его личности. А с тех пор, как ему удалось наконец заработать себе место в Первом доке, с Айсбергом можно было общаться практически напрямую, пусть самому Луччи при этом и приходилось не раскрывать рта.
Луччи знал достаточно для того, чтобы начать по-своему уважать Айсберга. И, конечно, считать его достойной целью, а поэтому не спешить с выполнением миссии столько, сколько потребуется.
Но, увы, всего этого не хватало для того, чтобы изменить своей настоящей сущности и полностью стать тем, кем его видел Айсберг, то есть настоящим плотником. Все эти пять лет шрамы на спине Луччи не давали ему забывать, кто он такой.
Уж слишком сильно они напоминали символ Мирового Правительства.