Все вокруг считают дни – до окончания съёмок, до премьеры фильма… До того момента, когда их огромный труд счастливо завершится и можно будет наконец отдохнуть. Дин изо всех сил старается этого не замечать. Его самый страшный кошмар – не успеть – приходит к нему каждую ночь, пусть и в разных формах. Во снах Дин опаздывает на все возможные самолёты, поезда и автобусы, опаздывает на встречи с друзьями и собеседования по поводу работы, опаздывает на открытие своей фотовыставки и на долгожданную премьеру фильма, даже опаздывает сказать нужные слова умирающим родственникам… С каждой ночью всё хуже и хуже, и Дин не хочет думать, что его ждёт в следующий раз, и отчаянно пытается вымотаться до такой степени, чтобы от усталости проваливаться в вязкую темноту без снов. Одной лишь работой, даже если вкладываться в неё полностью, тут не обойдёшься; но у Дина есть и другая забота – по имени Эйдан. Дин тратит на Эйдана любую свободную секунду. Дин смотрит на Эйдана, не отрываясь, и пытается поймать его полуслучайный взгляд; Дин подкрадывается к Эйдану и украдкой трогает его кончиками пальцев; Дин подкарауливает Эйдана в коридорах и поспешно целует… Все вокруг считают дни – до того момента, когда они станут друг другу чужими и разбегутся в разные стороны, разлетятся на разные континенты. И Дин никак не может понять, почему счёт ведётся так радостно и с таким энтузиазмом. Ещё совсем недавно Дин боялся не успеть. Теперь он не боится, теперь он просто знает: он не успеет. И с этим ничего не поделаешь. Можно только ловить момент за моментом, пока они ещё есть.
2
Редкий случай: Эйдан совсем рядом – даже руки протягивать не надо. Но Дин впервые за долгое (бесконечное) время не чувствует потребности к нему тянуться. Да и вообще, если быть откровенным, шевелиться Дину совсем не хочется. Он наконец-то чувствует себя целым. Или, правильнее сказать, полным. Полным до краёв человеком по имени Эйдан. И Дин боится пошевелиться, чтобы случайно не расплескать то, что находится внутри него. Дин настолько полон, что даже может позволить себе уткнуться носом в подушку и на Эйдана не смотреть, а только чувствовать затылком его взгляд. Чувствовать животом и грудью, как под ним волнами ходит один на двоих матрас, когда Эйдану приходит в голову перевернуться. Чувствовать загривком, как Эйдан наклоняется к нему, щекочет дыханием кожу. Чувствовать задницей, что Эйдан сейчас скажет что-нибудь совершенно неуместное. Ляпнет, как у него это бывает. – Ты просто бог, – шепчет Эйдан. Дин чувствует, как губы Эйдана задевают его ухо. Дин чувствует как будто сильный толчок в бок, от которого сотрясается всё тело и который едва не роняет его с кровати на холодный и жёсткий пол. Дин чувствует себя опустошённым примерно на треть и полным всего лишь на две трети, и на контрасте с совсем недавней наполненностью пустота внутри ощущается особенно остро и даже отдаёт болью в груди, где-то слева. Дин медленно, неуклюже переворачивается, бесцеремонно хватает Эйдана (одной рукой за плечо, пальцами другой – за ухо) и перемещает того в пространстве, заставляя над собой нависнуть. Дин не видит ничего перед собой, кроме Эйдана, который так близко, что собой заслоняет весь мир. Дин смотрит очень внимательно, запоминая каждую чёрточку чужого лица, и эти свежие воспоминания понемногу вытесняют из него старые, случайно растревоженные неуместной фразой. О человеке, которого зовут не Эйданом, но у которого почему-то такая же фамилия. – Какой ещё бог? – небрежно-шутливым тоном переспрашивает Дин, призвав на помощь всё своё актёрское мастерство. Эйдан верит и ухмыляется в ответ: – Ёбаный бог.
1
Эйдан трясёт его за плечо, но Дин не уверен, что способен пошевелить хотя бы пальцем. – Дай мне прийти в себя, – бурчит Дин в подушку, не особенно надеясь быть услышанным. – Ты из меня все силы выпил, как какой-то вампир. – Какой ещё вампир? – передразнивает его Эйдан, и Дин абсолютно правдиво отвечает: – Ёбаный.
0
– Нет, – неожиданно заявляет Эйдан, и Дин катастрофически не понимает, к чему относится это отрицание, пока Эйдан не соизволяет продолжить: – Ты тоже вампир. Я безошибочно почувствовал в тебе сородича. Дин даже не знает, что на это можно возразить. Если посмотреть на его жажду Эйдана с некой стороны, наверное, можно и правда заметить сходство с вампирьей зависимостью от крови. – И что? – решается уточнить Дин. – Всё будет хорошо, – уверенно кивает и довольно лыбится Эйдан. – Я теперь понял, как с тобой обращаться. Самое главное – не доводить тебя до того предела, когда от голода тебе сорвёт крышу. Дин неторопливо осознаёт сказанные слова и то, что непосредственно из них следует. И чувствует, как с его сердца в замедленной съёмке падает гранитная плита с надписью «НЕ УСПЕТЬ». Под ней обнаруживается плита поменьше и полегче, с надписью «Во что я ввязался?», но Дин успешно игнорирует её, занятый более важным вопросом. – Если ты вампир и я вампир, – говорит Дин, – то кто же тогда бог? Эйдан думает долго, почти целую минуту. – Переходящее звание, – наконец решает он. – Кто снизу, тот и бог.
-
-
20.05.2013 в 10:24